Геннадий Мурзин - Загадки семейных трагедий. Уральский криминальный роман

– Томусик, а ты порядочная эгоистка.

– В тебя, папуль. Не веришь? Вызови маму на детектор лжи.

– Зачем?

– А вдруг я не твоя дочь!

– А чья же?

– Мало ли.

Отец погрозил пальцем:

– Много смотришь телевизор… Наслушалась всякого бреда.

Хотел отболтаться, но ничего из этого не получилось: кое-что все-таки рассказал; лишь то, что, по его мнению, может усвоить мозг десятилетней девочки. Внимательно выслушав, Тамара заключила:

– Я должна познакомиться с Жоркой. Ты ведь пригласишь его к нам в гости, а?

– Могу… Но мама его не отпустит… наверное.

– Тогда я пошлю ему видеописьмо, и он приедет. – Чуть подумав, добавила. – Жорка, пожалуй, крутой.

– Ты так считаешь?

– Ну, конечно! Он же твой, папуль, сын!

– И что с того?

– Папуль, не смеши меня!..

Какой подростковый эгоизм! Дочери в голову даже не пришло, что этот разговор её любимой мамочке может быть крайне неприятен. Впрочем… Может, девочка пока что не способна этого понять и обвинение в эгоизме преждевременно? Кто способен ответить? Есть ли на свете такие специалисты, которые могут читать детские души? Вряд ли… Вообще: чужая душа – потёмки, а детская – вдвойне.

Николай долго ворочался в постели, однако наконец-таки провалился в беспокойный сон. Видения, следовавшие страшнее одно другого, преследовали.

…Тяжело гудят самолетные двигатели. Корпус подрагивает. Николай смотрит в иллюминатор и видит… Совершенно непонятное: «Боинг» идет на снижение, под крылом (нет-нет, не Берлин!) Екатеринбург. Думает: чудится. Тщательно протирает кулаком глаза и убеждается, что на самом деле он летит на Урал. Как так? В чем дело? Попал на другой рейс? Чепуха! Если бы по пьяни, тогда… Еще мог бы понять. Тут же… Отрывается от иллюминатора, смотрит по верх голов впереди сидящих и видит мигающую тревожно надпись на табло: «Пристегнуть ремни». Выполнив требование, он поворачивает голову вправо, чтобы убедиться, что сосед сделал то же. Повернулся и отчетливо видит… Жорку, сына. Как он-то здесь оказался? Хотел спросить, но… Раздался сильный хлопок. Самолет затрясло. Двигатели замолкли. Салон затрещал. В проходе появилась стюардесса, которая истерично выкрикнула: «Приготовиться к смерти! Самолет падает и вот-вот грохнется!»

Николай подумал: «Ну и шуточки!»

Однако корпус стал на глазах разваливаться. Пассажиры в свободном падении, но почему-то хохочут. Николай же – в ужасе. Хватает за руку сына и орет, что есть мочи: «Не плачь, ты не умрешь! Я спасу тебя! Я не позволю тебе умереть!»

Здания Екатеринбурга всё ближе и ближе. Ветер свистит в ушах. Дышать становится трудно. И он кричит:

– Нет!..

Просыпается. На лице – холодный пот. Осматривается. Все в порядке; он в своей постели. Убедившись, встает и ворчит:

– Чертовщина какая-то… Приснится же…

Идет в столовую, где садится за стол, наливает в бокал минеральной воды «Боржоми», делает несколько глотков. Сухость во рту проходит.

Он думает. Он никак не может понять смысл сновидения. Да и повода для такого сна нет. Однако видел. Что это значит? К чему? О чем предупреждение? Сын в опасности? Ну, вряд ли. Его мать бы предупредила. Да, обижена, но если бы что-то угрожало её сыну, она бы… Забыла бы про все свои обиды. В конце концов, приходит к заключению: Жорка скучает; со дня рождения не виделся с отцом, а это было семь месяцев назад, то есть в апреле.

Допив минералку, произносит вслух:

– Вернусь из Берлина… Слетаю на Урал… Обязательно слетаю. И, кстати, переговорю с его матерью, попрошу ее отпустить Жорку на летние каникулы. Дочь права: дети одной крови и должны познакомиться.

Николай, успокоившись, встал, вернулся в спальную и вскоре захрапел.

Вчерашний день принес Фомину приятное удовлетворение: результат розыска десятилетнего мальчугана оказался на редкость позитивным; история, взволновавшая родителей, завершилась благополучно. Невероятно, но факт: детектив нашел беспечного парнишку уже через три часа после обращения к нему отца. Редчайшая удача в богатой практике Фомина. Имело место быть обычное везение или случайность? Наверное, так, но… Как он любит повторять, везет всё-таки лишь тому, кто, по-бычьи упираясь, упорно везет. Не его открытие? Всё так, однако, считает частный детектив, что ему остается, если умные мысли давным-давно произнесены или написаны другими? А одно: заниматься повторением прописных истин. Любит также частенько ссылаться и на другую банальность: повторение, мол, есть мать учения. С год назад был несказанно удивлен, когда случайно узнал, что в России ходит эта поговорка в усеченном варианте, что она не является русской по происхождению. Да-да, не больше и не меньше! Огорчился поначалу, а потом смирился. И даже нос задрал кверху. Потому что, как оказалось, этого не знает даже его любимая Галина Анатольевна, авторитетнейший для него филолог. Вот оно даже как! Нет, что ли, основания для гордости?! И сейчас при каждом удобном случае козыряет новым знанием.

«Повторенье – мать ученья, – пафосно говорит он, подняв палец вверх, ухмыляясь, после паузы добавляет, – но прибежище ослов».

Находятся и те, которые затевают спор. И не по одному пункту, а даже по двум сразу. Важничая, Фомин, подражая ученым мужам, разъясняет: «Поговорка нами заимствована у одной из стран центральной Европы, при переводе на русский вторая часть была сознательно упущена и вошла в обиход именно в этом, усеченном виде. Теперь насчет ослов. Согласитесь, умному дважды ничего не надо повторять, а глупому и тупому ослу – в обязательном порядке». Соглашаются. Под тяжестью железных аргументов сдаются. Детектив, видя поражение спорщиков, при этом добродушно смеется. Ничего не поделаешь, если он любит быть победителем, победителем во всем. Знающие его люди не обижаются, воспринимают как природную (на генном уровне) данность.

…Это утро Фомин встретил рано. И бодренько. Вообще говоря, привычно. Несмотря на возраст (скоро стукнет шестьдесят), традиционно день начал с гимнастических упражнений, потом взялся за непривычно (для других, но не для него) тяжелые гантели. Жена видит, хмурится (считает, что в его-то лета пора бы угомониться, о чем не устает напоминать), но в этот раз молчит. Потому что знает, что на ее укоры муж не отреагирует. Разве что станет, ёрничая, философствовать. Например…

– Мое тело здорово, ведь так, Галчонок? – спрашивая, ухмыляется он.

Галина Анатольевна язвительно отвечает:

– Как породистый хряк… За центнер перевалил.

Муж обычно решительно машет рукой и категорически (создает видимость, что пущенной язвительной стрелы не замечает) возражает: