Юрий Цой - Дети воскресенья

Бухгалтерша в кабинку пошла без раздумий, и сиськи трогать разрешила тоже без проблем, а потом вдруг одумалась – она, видите ли, ждет возвращения своего молодого человека из армии, посему трахаться со мной ей никак нельзя. Попыталась даже выйти из кабинки, но как-то не сильно настойчиво, а я парень упертый и кроме того уже настроился на то, что мне перепадет, так что сдаваться не собирался.

После недолгих уговоров и умело употребленного петтинга, я нашел-таки отличный компромисс – посадил ее на крышку унитаза и расстегнул ширинку. Бухгалтерша после недолгих метаний от совести к азарту, принялась за дело. Очень, кстати говоря, умело. Повезло молодому человеку…

После заверений, что все что произошло – нормально, и вообще обычное дело в наше время, я отправил ее обратно к столу, а сам решил побродить по первому этажу. Бродил не долго. Пьяная и веселая Марина после очередной порции виски с колой сама потащила меня в туалет. С ней все произошло быстро. Что хотела она знала, свое получила и после быстренько скрылась где-то в глубине бара. Вторая!

Обычно после всего этого хоть немного трезвеешь, но видимо сказывалось то, что я уже прилично понамешал всего подряд, так что мне не то, что не стало лучше, я уже еле держался на ногах. И на выходе из туалета просто подошел к какой-то мадмуазель, поцеловал в губы, взял за руку и потащил в кабинку. Молча, без единого слова.

И я бы рад был бы похвастать, мол, «третья», но случилось фиаско. Возможно, будь подольше перерыв, поменьше алкоголя и повыше либидо, все бы случилось, но нет. Мадмуазель подержала во рту мой обмякший член, осознала уебищность ситуации, недовольно цокнула и выпорхнула из кабинки, захлопнув за собой дверь.

Я не помню, как я оказался дома, но последствия в виде обыденного сушняка и забитого носа, а еще не обыденно распухшего члена наутро, я получил.

Выйти из френдзоны мне так и не удалось, так что пришлось смириться и продолжать «дружить». Хотя, в общем-то, все это уже давно было понятно, просто решил констатировать для себя этот унизительный факт и продолжать жить дальше.

Мне кажется, в итоге мне все-таки удалось вытрахать из себя всю эту невзаимную романтику, может и не полностью, но основную часть точно. Думаю, меня больше беспокоило не то, что были какие-то чувства, а то, что было уязвлено мое самолюбие.

Я решил сделать паузу в беспорядочном блядстве и выходном алкоголизме. Решил я это сделать по большей части не потому, что мне это надоело или кончились бляди с алкоголем, а потому что я решил таким образом намекнуть судьбе, мол, глянь, я отличный парень, ну-ка давай-ка мне спутницу жизни с бесконечной любовью и бесконечными ногами.

Во всей этой гонке за большим и чистым, я совершенно не учел того факта, что трезвые выходные – дело довольно унылое. И вся эта тусовка – не такая уж приятная, когда ты сам трезвый. Но сильнее всего было разочарование от моих милых девочек. От их вида и образа. Это как будто ты всегда видел, глядя на них, ангелов, а потом оказалось, что у них крылья из папье-маше.

Я отчаянно искал пятый угол в, казалось бы, знакомом помещении и привычную легкость общения с, казалось бы, знакомыми людьми. Но разговоры все только и сводились к причинам моей трезвости и тупым шуткам про трипак.

Утром я стал составлять себе образ идеальной женщины – собрал в кучу десятки различных опций от внешних достоинств до черт характера, вспомнил и сконструировал воедино помесь из всех объектов своих сексуальных фантазий прошлого и настоящего.

Меня раздражало, что женщина получалась какая-то не целостная и всячески противоречащая сама себе. Вообще могло показаться, что получилось довольно реалистично, если думать только о внутреннем, но проблема была в том, что она получалась не целостной еще и внешне.

То есть какая-то такая конструкция, которая была бы явно нежизнеспособной. Что-то типа модной у детей куклы: на ее длиннющих ногах невозможно было бы передвигаться, а от необходимости постоянно удерживать внушительные грудь и зад, мог бы сломаться позвоночник в месте тонюсенькой талии.

Я и так, и этак вертел пропорциями, играл цветом глаз и волос, понижал и повышал голос. Я присваивал ей скромность и безрассудность, опытность и целомудрие, мудрость и юность, но в итоге мне показалось, что она фальшивка и набитая дура. У меня даже получилось на нее разозлиться за неискренность.

Я в очередной раз убедился в том, что у меня нет совершенно никакого таланта к изобразительному искусству, но больше меня расстроил тот факт, что я и сам не вполне понимал, чего хочу. А как можно ожидать чего-то от судьбы, если ты даже толком не в состоянии сформулировать, что тебе нужно?

А на самом деле я прекрасно понимал, что какой бы идеал я себе не нарисовал, возникнет человек, опровергнет все идеи, а выдуманную картинку заместит собой, несмотря на всю свою неидеальность.

В полутора месяцах трезвости помимо очевидных минусов нашлись и некоторые плюсы. Во-первых, как оказалось, это очень экономное дело – не пить, во-вторых, не болеть по воскресеньям было довольно приятно, ну и, в-третьих, снова начать после перерыва, это как будто и вовсе попробовать в первый раз.

И говоря о «снова начать», я имею в виду не только алкоголь, но и все из него вытекающее. А вытекающее для меня заключалось в том, что секса у меня все это время тоже не было. И выходных будто бы не было. И судьбу свою длинноногую я все равно не встретил, так что жертвы свои я счел бесполезными и бессмысленными.

Ну, зато я всласть отыграл все то, чего добровольно лишил себя за эти полтора месяца. Я не трезвел все выходные, и пятница для меня плавно перетекла в субботу, а суббота в воскресенье. Вискарь прекрасно справлялся с унынием, а химия со сном.

В субботу утром мы толпой оказались на съемной квартире после закрытия бара. Было уже утро, но мы как-то раздобыли еще пару бутылок. Нас набилось человек десять в кухне, мы курили и что-то шумно обсуждали.

Я с вечера пытался привлечь внимание Вики, и когда мы оказались на квартире, я продолжил свои нападения. Уединиться было особо негде, так что я битый час пытался ее расписать в ванной комнате. Вика спокойно меня слушала, сидя на краю ванной и умело оборонялась. А потом у нее зазвонил телефон, и она засобиралась домой. То ли я за эти полтора месяца расслабился, то ли по правде ее тотчас же потребовала мама, но я пошел ее провожать до такси.

Я вернулся, а народ уже улегся. Кто, как. Ненавижу опаздывать в такие моменты. Потом вечно приходиться спать, где попало. Но мне, в общем-то, повезло. На полу оставалось место между моей новой знакомой Кариной и каким-то оленем. Я приобнял Карину, засунул ей руку в трусы, и мы заснули.