Алексей Тенчой - Пепел жизни

Никого из мальчишек она особенно не выделяла, хотя знала, что нравится многим. И вот в один прекрасный день все изменилось в жизни Маши.

После уроков она возвращалась домой из школы по тенистой аллее. Был сентябрь, погода стояла теплая. Вдруг она услышала голоса и впереди увидела компанию мальчишек. Знакомые хулиганы отобрали портфель у Сашки Берестова и кидали его друг другу, а он пытался забрать обратно. Мальчишка был на поголовы ниже своих противников, хиленький и в очках – ему никак не удавалось одержать верх.

Маша подошла к компании и бесстрашно пристыдила хулиганов:

– Ну что же вы творите?! Он же меньше вас на голову! Тогда и со мной подеритесь, раз такие смелые! Не хотите? – она грозно глянула на них.

Мальчишки замялись. Ведь только недавно она на спор решила им все задачки из контрольной.

– Привет, Маш… Да мы шутим, никто его не бьет!

– Ну да! – недоверчиво ответила Маша.

– Ладно, идем, ребзя! – скомандовал один из хулиганов, и ватага мальчишек подалась прочь.

– Идем, я тебя провожу, – сказала смелая девочка не очень смелому мальчику Саше. – Ты не должен давать себя в обиду! Они же так и будут издеваться над тобой, понимаешь?

Саша молчал. Ему очень нравилась Маша, и он не мог вымолвить ни слова.

– Говорят, ты живешь за кладбищем?

– Ага… – робея, протянул мальчик.

– Пойдем к тебе? Я не хочу домой. Там отчим, с которым я снова в соре. Глупый мужлан. Мне иногда кажется, будто он ненавидит меня, будь у него власть на это – он бы убил меня. А ты ведь живешь с бабушкой?

– Да. Но она мне не родная.

– Она не мучает тебя? Не достает?

– Да нет. Мы почти не видимся. Она вкусно готовит.

– Повезло тебе. А у меня дома еда только ресторанная.

Они шли через кладбище, светило солнце, пели птицы. Наконец, они пришли домой к Саше.

Бабушка, зная нелюдимый характер внука, порадовалась гостье, но не стала ни о чем расспрашивать, накормила детей обедом, напоила чаем с пирогами. Насытившись, дети прошли в Сашину комнатку, которая располагалась на чердаке.

В небольшом чисто прибранном помещении повсюду были стопками сложены книги, стояли многочисленные стаканы с кисточками, грудой лежали папки с рисунками. Над окном висели сухие травы, это бабушка сушила мяту и смородину для чая, в углу у входа стоял мешок с сосновыми шишками. Запахи трав смешались и к ним примешивался аромат сосновой смолы.

– Как здорово у тебя! – воскликнула Маша. – Полная свобода, и книги лежат, где хочешь. Меня заставляют складывать их в шкаф, а уж о том, чтобы принести что-то с улицы, даже для гербария, – и речи быть не может. Отчим говорит: «Весь мусор – в костер».

– Хочешь яблоко? – Саша кинул яблоко Маше, она ловко его поймала. Девочка села на подушку у окна и принялась разбирать книги, сложенные стопками возле кровати Саши. Отложив несколько – попросила их взять почитать. Начали обсуждать, кто и что прочел.

Потом Саша показал свои альбомы. Маша была поражена рисунками, среди которых особо выделялись иллюстрации к «Божественной комедии» и пейзажи, нарисованные углем.

– Ты очень талантлив! Это потрясающе!

– Спасибо… – засмущался Саша.

Так началась их дружба.

Маша пробыла в гостях у Саши до самого вечера. Когда они поняли, что уже поздно, Саша проводил ее домой.

Дома Маше пришлось выслушать нотацию от отчима.

– Ты где шлялась?! Мать волнуется!

– В гостях была!

– Ты смотри, по мужикам не мотайся! Не рано ли?

– Не ваше дело! – ответила Маша и убежала в свою спальню.

Отчим посмотрел девочке вслед с огромным раздражением.

– Это ты ее избаловала! Она совсем ошалела! Когда она залетит, на аборт сама потащишь!

– Вася… – растерянно произнесла мама Маши.

– Что – Вася? Она что-то, да вытворит! Ее надо в клинику поместить для душевнобольных!

– Прекрати! – возмутилась мама Маши.

– Ладно, ладно… Молчу… – поднял руки отчим. И пошел в спальню.

Мама Маши давно наблюдала конфликт между дочерью и мужем, но сделать ничего не могла. Растить ребенка в одиночку непросто, думала она. Даже представить, сколько нервов придется потратить на развод, выяснения и объяснения… было страшно. Если бы женщина только знала, что сделает ее муж в скором времени, она бы, ни минуты не сомневаясь, вышвырнула его вон поганой метлой. Но она надеялась и верила, что все можно изменить, и отношения в семье в том числе. Снова и снова находила она силы успокаивать, мирить, уводить от ссор… В общем-то все она делала правильно, с одним лишь «но» – вместо того, чтобы налаживать контакт с дочерью, а она старалась в первую очередь наладить отношения с мужем.

Узнав о том, что девочка ходит в гости к странному мальчику, через кладбище, отчим и мать Маши стали запрещать ей видится с Сашей. В ответ Маша замкнулась, совершенно перестала контактировать с ними, и ситуация усугубилась. Отчим взъелся на падчерицу так сильно, что стал запирать дома. И хуже всего для Маши было то, что он имел такое сильное влияние на мать, что управлял ей легко и непринужденно, словно дорогой спортивной машиной.

Машу ужасно раздражало, что она ничего не может сделать, что все понимает, но объяснить родной матери ничего не получается.

Саша совсем загрустил, узнав, что Машу перестали выпускать из дома. В школе им удавалось перекинуться парой слов, но в классе их уже начинали поддразнивать, кричали вдогонку: «Тили-тили тесто! Кладбищенский жених с невестой!». Маше было все равно, а Саша очень стеснялся, багровел, пальцами ломал карандаши от злости, но не мог ответить обидчикам.

После школы за Машей приезжал отчим и мчал ее домой на автомобиле, а там запирал в комнате, где девочка делала уроки, обедала и ужинала.

Так быстро и печально закончились замечательные ребячьи посиделки у Саши дома. Оба они – и Саша, и Маша – тосковали друг по другу, по разговорам о книгах, по обсуждению рисунков.

Близился ноябрь. Саша по-прежнему часто ходил на кладбище, хотя порисовать там уже не удавалось – было слишком холодно и рано темнело. Дома он нередко читал до глубокой ночи, чтобы заглушить тоску по своей подруге. А утром, конечно, с трудом открывал глаза, встречая очередное серое утро. В школе мальчик скатился до «двоек» и «троек», стал сильно отставать, получал выговоры от учителей. Саше совершенно не хотелось ничего учить из обязательной программы – только запереться у себя на чердаке и читать, читать, читать любимые книги, слушая, как безумный ветер пытается сорвать крышу.

Маша стала особенно задумчива и печальна. Ее уже совсем не выпускали на улицу, а сидеть в четырех стенах становилось все невыносимее. Тогда она нашла способ выплеснуть свои эмоции – она открывала в своей комнате, на третьем этаже, окно и громко-громко кричала в него. От этого ей становилось немного легче.