Виктор Чаплыгин - Повести, рассказы и сказки

У Василия была девушка – она из Подмосковья. Когда-то на даче познакомился – их село рядом с дачным поселком было. Василий показал фотографию – полненькая девушка с короткой стрижкой, светлые волосы и веселый взгляд.

– Мы уже несколько лет знакомы и, наверное, на следующий год поженимся, – сказал Вася и разгладил своими могучими руками фотографию. Самойлов над ними посмеивался и проводил нравоучения по семейной жизни не хуже замполита. Но все это было по-доброму, и никто друг на друга не имел обид. Игорь часто занимал деньги у друзей-холостяков – потребности семейной жизни требовали затрат.

Год в войне показал, что флот умеет защищаться и нападать на врага. Были потери: за войну, надо сказать, из лодок типа «К» Северного флота осталась лишь одна – теперь она на почетном причале в Североморске. Это К-21, командира Героя СССР Лунина Н. А. Не дождались жена и невеста друзей Сергея – над ними сомкнулись ледяные волны Арктики.

В конце 1942 года младшего Воробьева отправили на курсы, и вернулся он на флот уже на должность старпома на лодку типа Щ-…5. Уже в первом боевом походе Воробьев младший был отмечен командиром как грамотный офицер, умеющий принимать решения и хладнокровно выполняющий свой долг перед Отечеством. А уже во втором походе Сергей заменил командира в рубке при атаке на вражеский эсминец. В артиллерийском бою командир был ранен в грудь, и Сергей, приняв на себя командование получившей повреждения от вражеских снарядов подводной лодкой, сумел уйти от снарядов врага и, развернувшись кормой, взорвал корабль противника торпедным залпом. Лодка еле дошла до базы, но дошла!

Семьи дипломатов СССР, эвакуированные из Германии, собрались в Стамбуле через месяц после начала своих непростых приключений. Николай Андреевич нашел свою семью. Глаша вообще уже смирилась с мыслью, что он погиб. Одно ее утешало и поддерживало – нужно сберечь Машу и как там Сергей? Поэтому, когда Воробьев-старший вошел к ней в комнату гостиницы, она просто упала ему на руки, потеряв на минуту сознание. Уже через два дня они все были в Баку. А еще через неделю прибыли в Москву. Там Николая и остальных членов дипмиссии в Германии пригласили в МИД, а Глаша из гостиницы попыталась узнать судьбу мамы Воробьева и Сергея. На удивление, несмотря на бои вокруг Ленинграда, связь еще работала. Она дозвонилась до коммуналки на Васильевском, где жила Фекла Афанасьевна. Она взяла сама трубку.

– Глаша, Глашенька! Как я рада, что тебя слышу. У нас здесь страшно, но я не уеду никуда. Как будет, так и будет. Сережа на Севере. Он старпом, подводник. Только вчера получила письмо. Пиши его полевую почту, – и она продиктовала. – Да, Глаша, у Сережи девушка, очень хорошая – Полина, она меня навещает. Ой, извини, привет Коле и Машеньке, воздушная тревога. Потом поговорим.

Не могла предположить Глаша, что этот разговор с Феклой Афанасьевной будет последний – бомба полностью разрушила ее дом, погубив всех жильцов, они не успели уйти в убежище. Война пожинала свой урожай. Ленинград оказался в блокаде. (900 дней и ночей под постоянными бомбежками и артналетами гражданское население города и воины армии и флота отстаивали город революции. Люди умирали от голода и холода, полуживые, они тушили пожары, производили ремонт оружия и техники, многие рабочие взяли в руки винтовки и вместе с воинами сражались на подступах к Ленинграду. И Полин папа был в их рядах. Много тысяч полегло героев в этой борьбе. Вечная им всем Память и Слава!)

Николая Александровича назначили на должность заместителя командира полка морской пехоты, и он уехал с пополнением через неделю на Карельский фронт. (Так было со многими дипломатами – они сражались в разных боевых частях, и многие сложили головы.) Глафира с Машенькой остались в Москве, где их любезно приютила жена посла – Алевтина Федоровна. Ее мужа направили командовать дивизией на подступах к Москве, и квартира была пуста, а одиночество было невыносимо. Она же порекомендовала Глашу на работу на автозавод, а Машу устроила в школу. Своих детей у них с Владимиром Павловичем не было, поэтому она как-то сразу приняла обязанности и мамы, и бабушки для Маши. Так будет до ее смерти. Мир полон добрых людей, просто они не видны до поры до времени. Но уже было легче, хотя и страшнее. Были адреса полевых почт и приходили письма. И Глаша писала почти каждый день, хотя с работы приходила поздно, уставшая (должность у нее была – выметать за токарями стружку), а еще нужно и с Машей побыть. Хорошо, что Алевтина Федоровна так заботится, и Маша в ее руках.

Письма с флота и с фронта приходили не часто и с большими задержками. Но всегда это сначала был страх, а потом неудержимая радость, что родные люди живы. Маша рисовала картинки и папе, и брату и тоже дописывала в письме свои пожелания. Так шло время.

О гибели бабушки Полина написала Сергею не сразу. Не хотела его огорчать, но потом подумала, что лучше правда. А Сергей дал ее адрес маме, и Полина ответила на письмо Глаши. А было что писать: она с мамой и с Аней эвакуировались в Свердловск вместе с заводом. Полина записалась в школу фельдшеров, и вскоре должна быть направлена на фронт. Она просилась конкретно в госпиталь в Полярный. Но как будет, так и будет.

Подводная лодка Курта Вебера уже несколько дней находилась в волчьей стае на пути конвоя из Великобритании. Несколько немецких подводных лодок выстроились в линию на пути конвоя. Ждали, и при обнаружении одной лодкой кораблей и судов та отправит сообщение в Центр, а тот даст команду остальным атаковать. Атаковать рекомендовалось вместе.

– Шум винтов справа 30,– акустик взволнованно доложил командиру. Курт уже и сам видел в перископ приближающийся конвой. Охрана – три эсминца и один крейсер. Самолетов нет – они должны поддержать суда с воздуха, когда те подойдут ближе к берегу. Свинцовые воды декабрьского норвежского моря высоко поднимали лодку, грозя выдать противнику.

– Погружаемся, глубина – 50 метров. Курс…

На лодку шел один из эсминцев. Курт атаковал первым. Две торпеды из трех выпущенных взорвали корабль англичан. Он видел в перископ, как был подорван и один из транспортов – он раскололся пополам. Люди гибли в холодных водах Арктики. Никто их не спасал. Корабли охранения начали охоту за подводниками, убившими их товарищей. В ход пошли глубинные бомбы. Лодки фашистов рассеялись и погрузились на глубину, в надежде уйти от преследователей. Не всем удалось – в базу вернулись из пяти лодок только три. Лодка Курта по пути домой торпедировала еще один транспорт, видимо, оставшийся без хода после атаки соседей Курта. Вебер дал команду всплыть и нанести удар артиллерией. Комендоры дали по транспорту пять выстрелов, и он начал гореть и валиться на правый борт. Было видно, что люди сбросили две шлюпки и пытаются отгрести как можно от тонущего судна.