Бецалэль Ариэли - Десятка Мечей. Современный оккультный детектив

Мысли текли одна за другой: «Хэтти, если верить его словам, пригласил лишь троих. Я знаю точно, что никого не приглашал, и Горк тоже говорил мне, что не собирается. Остается Даниил. Но Хэтти с чего-то решил, что Женю пригласила Катя. А кто пригласил саму Катю? И Веронику?»

Наконец, в уме Авраама пронеслось еще кое-что: все это время он почти не думал об одном человеке, бывшем предельно близко к месту убийства. Садовник Андрей. Тот факт, что тело нашли в сарае, которым заведовал садовник, и который еще раньше днем гремел там какими-то инструментами, словно ускользнул из внимания.

Разрозненных идей было слишком много, а конкретных фактов и проверенной информации – слишком мало. Возможно, и в самом деле этими вопросами должна заниматься полиция. Электричка уже подъезжала к станции в Москве, где Авраам собирался выходить. Погода за последние сутки существенно изменилась – теперь небо было пасмурным, и уже начинал моросить легкий дождик. А впереди ждала еще не оконченная работа, связанная с программированием и разработкой приложений. Куда бы не устремлялись помыслы, но от таких банальных вещей, как заработок и связанные с ним обязанности, уйти было невозможно. И все-таки сердце подсказывало, что в этом деле, начавшемся с убийства на встрече бывших студентов, скрывались какие-то тайны, которым еще предстоит сильно повлиять на судьбы его участников.

Следующие три дня Авраам провел в сильном напряжении, но оно никак не было связано с тем, что произошло в загородном доме в минувшую субботу. Мысли его были погружены в работу, пару суток он буквально жил внутри компьютера, общаясь с ним на языке программирования, занимался дизайном, мобильными приложениями и технической документацией. Затем внезапно позвонили родители – оказалось, срочно понадобилась помощь бабушке, хотя сама она почему-то об этом не сообщила.

Авраам часто вспоминал о родителях. Около двенадцати лет назад они уехали в Израиль, где и оставались жить до сих пор. Когда его мать впервые побывала в этой стране, она буквально влюбилась в нее и решила для себя, что именно там будет ее новый дом. Но необходимо было еще уладить различные дела, собрать средства, обсудить все вопросы с родными. В какой-то день она просто встала и заявила, что уже купила билет и через неделю снова летит в Израиль, где будет снимать квартиру. Отец сначала отнесся скептически к этой затее, они даже чуть не поссорились из-за этого. Он остался в Москве, а она улетела, но через пару месяцев он и сам присоединился к своей супруге. Теперь они живут в городе Ришон ле-Цион, купаются в море, иногда совершая экскурсии по святым местам.

Когда родители окончательно решили переселиться в Израиль, Авраам предпочел остаться в Москве. Они приглашали его, несколько раз он бывал у них дома и отправлялся вместе с ними в поездки, и все же по какой-то причине старая жизнь в том месте, где он родился, больше привлекала его. Он был уже взрослым человеком и не считал, что близость к родителям так уж ему необходима. На самом деле в глубине души он наслаждался свободой, самостоятельностью и возможностью вести тот образ жизни, какой ему хотелось. Сама мысль о долгом пребывании в Израиле тотчас поднимала для него тему изучения иврита, знакомства с местными законами и обычаями. Нельзя сказать, чтобы все это как-то отталкивало его. Иврит он знал лишь в той мере, чтобы понимать, что происходит в синагоге во время молитвы, но совсем недостаточно, чтобы уверенно чувствовать себя в целой еврейской стране.

Бабушка, которой теперь неожиданно потребовалась помощь, жила на самом краю Москвы. Пришлось дважды съездить к ней, отрываясь от работы, помогать перевозить вещи и даже провести небольшой ремонт в одной из комнат. Все эти дела буквально выбивали из сил, не оставляя времени на какие-либо посторонние раздумья. Лишь еще сутки спустя, когда Авраам, наконец, расслабился в одном из клубов, куда он иногда заходил по вечерам, его разумом начала овладевать мысль о том, что он находится внутри большой цепочки событий, суть которых так и не может понять, хотя они играют чрезвычайно важную роль в его жизни.

Ему даже не сразу удалось вспомнить, что собственно происходило в течение последних дней. Оставалось лишь смутное чувство того, будто какое-то мрачное пятно присутствует в его душе, посылая тревожные сигналы. Возможно, он и сам не хотел думать о случившейся трагедии, вспоминать тот вечер, когда нашел в сарае мертвое тело своего бывшего однокурсника. Первый заряд любопытства, после которого он уж было почувствовал себя настоящим детективом, бесследно иссяк, и на фоне всей суеты последних дней мозг совершенно не стремился возвращаться к мыслям об убийстве.

В итоге словно некая рука провидения все же вернула его к этой теме. В тот же день ему понадобилось отыскать старые драйверы для принтера, и он полез за съемным диском в ящик стола, где неожиданно наткнулся на блокнот. Это мгновенно вернуло его воспоминаниями в тот день, когда он нашел этот блокнот в сумке, оставленной под матрацем в комнате загородного дома. Между страниц по-прежнему торчал сложенный листок из какой-то книги, который в тот раз Авраам так и не стал детально разглядывать. Теперь же он взял этот лист в руки, развернул и уставился в него пустым взглядом, словно пребывая в некой прострации.

Это действительно было трудно осмыслить: лист был явно старый и сильно помятый из-за того, что его неоднократно складывали или сворачивали, с выцветшим текстом и странными рисунками. Большая часть текста была напечатана латиницей, но присутствовали и некоторые надписи на русском, сделанные от руки. Более того, на уголках листа оставались красноватые пятна, уже потемневшие от времени, отдаленно напоминавшие кровь. Глядя на все это зрелище, Авраам медленно собирал мысли в кулак: было просто очевидно, что здесь скрывается какая-то загадка, требующая тщательного исследования.

Его сразу же насторожил тот факт, что на бумаге были изображены кинжалы и другие похожие образцы холодного оружия. Один из них выглядел, скорее, как изогнутая сабля, другой – как серп для жатвы. На некоторых из этих предметов присутствовали надписи, составленные из странных, совершенно не знакомых знаков.

Основной текст вокруг рисунков, как несложно было установить, шел на английском. В двух местах синей ручкой было приписано по-русски «здесь можно упростить» и «необязательно». Авраам не был большим знатоком английского, хотя в целом его знания языка вполне хватало, чтобы уловить суть написанного. Речь шла о способе изготовления изображенных на рисунках предметов. Сложно было представить себе, откуда мог прийти такой лист. Никаких зацепок, ничего, что могло бы указать на автора или источник.