Альманах - Российский колокол №7-8 2019

Когда лук чищу, всегда слезами обливаюсь. Мама смеётся: «Пусть твои слёзы будут только луковыми!» Она знает, о чём говорит. Бабушка во время войны пропадала дотемна на работе: сядет утром на лошадь и поскачет по сёлам – женщина с образованием зоотехника, ох как нужна она была в то время! Но вот не смогла всех своих детей уберечь, умерли они от болезней. Из троих одна дочь, моя мама, и осталась. Слёзы были тогда не луковые, но плакать над мёртвыми было некогда – надо было живых спасать. А хозяйство на девяностолетней прабабушке, семидесятилетней бабушке и четырёхлетием ребёнке, моей маме, держалось. Я всё вызнавала у неё, выспрашивала: от чего она ребёнком плакала или смеялась? Мама на это сердится: «Какие глупости говоришь! Холодно было – помню, голодно было – помню, страшно – бывало… А слёзы лить сил не было, да и зачем это? Слёзы горю не помогут». Не любит она детство вспоминать. Правда, самое светлое воспоминание её детства был Новый год. Дети приходили в сельский клуб, а там стояла ёлка, наряженная самодельными игрушками – то ли бумажными, то ли тряпичными, у кого что под рукой было, из того и делали. Налюбуются детки этой ёлкой, напьются стаканом горячего жидкого чая, а к нему – маленькую булочку давали, из тех колосков, что дети насобирали. И вот оно, ощущение мира, тепла, и на душе легко. Война – войной, а детство – детством.

Теперь очередь свёклы. Ох, будут пальцы в бурых пятнах, никакой маникюр не спасёт. Но тут уж каждая хозяйка сама выбирает: либо белые ручки, либо сытая и довольная семья. Ну я-то давно эту проблему решила – традиция важнее.

«Раньше девки свёклой губы красили и щёки терли – вот самая лучшая органическая косметика!» – смеётся мама, и мне весело. Радость в нашей семье тоже была, а как же? Вспомнила вдруг мама, как однажды увидела, что бабушка Ася во всю рысь несётся на лошади и кричит: «Война кончилась! Война кончилась!» Мама моя сильно испугалась: если война кончилась, как жить дальше? Ей тогда только шесть исполнилось, и она думала, что без войны жизни не бывает. А потом дедушка Саша, её папа, с фронта вернулся – вот это была радость так радость! Живой, руки-ноги-голова – всё на месте. Да ещё орден Красного Знамени на груди – чем не герой?

Настал черёд и фрукта. Яблоко лучше брать зелёное, хрусткое, с кислинкой. Если кожица тонкая – можно и с ней на мелкой стороне натереть, а если грубая – кожуру снять. Яблоки я помню уже из своего детства. Идёшь по саду, вечернее солнце покрывает золотисто-розовой пыльцой всё вокруг. Листья тоненько шелестят на ветру, как будто звенят. На ветке осталось одно наливное яблоко, зеленовато-жёлтое, с едва проступающим румянцем. Бабушка снимает его и даёт прямо мне в руки: «Тебя ждало!» Тяжёлое оно, сочное и холодное. И название подходящее – Северный Синап.

Сад был посажен уже после войны, когда бабушка с дедушкой переехали в райцентр. Страна выходила из разрухи, лишних рук не было – все были нужны. Снова трудились, строили светлое будущее и очень надеялись, что детям их больше не придётся переживать голод и страшные беды. Что будут они жить в Городе-Саде и все будут счастливы, и всего будет в достатке.

Кто-то делает сначала морковь, потом яблоко, а мы так привыкли. Сладкая морковка, поэтому и говорят, наверное: любовь-морковь… Любовь в нашей семье тоже была, крепкая, но не напоказ. Дедушка прожил с бабушкой всю жизнь – тогда вообще не принято было разводиться. Да и не в этом дело было. Спасла бабушка своего мужа уже после войны. А история такая: в 1946 году бабушка получила от дедушки тайком переправленное письмо, что он в штрафбате восстанавливает шахты Донбасса как дезертир, потому что пробыл один день в плену, после того болота. И пошла она в Министерство сельского хозяйства, где её мужа до войны знали как хорошего зоотехника. Как она просила, что говорила, неизвестно. Никто не хотел рисковать собой в то время и заступаться за «дезертира». Но бабушка всё-таки смогла достучаться до чиновников, и ей всё-таки помогли вернуть работника колхозу, а дедушку семье.

Вот и пришло время последнего слоя. Красивым он должен быть, прикрыть селёдкину шубку, словно снежком присыпать. Варёные яйца делим на белки и желтки. Трём на самой мелкой тёрке, аккуратно присыпаем белками, как пушистым снежком. Тут главное по бокам хорошо промазать майонезом и уложить. Похожа шуба стала на шапку, сверху делаем жёлтый круг – как будто выглянуло зимнее солнышко. Этот последний слой можно доверить даже ребёнку – пусть приобщается к традициям. И сразу эту красотищу в холодильник – чтобы селёдка под шубкой не вспотела!

А новая жизнь и правда настала. Только она была не такая уж и светлая, как мечталось. У Саши и Аси родилось ещё двое детей, внуки пошли. Казалось бы, вот оно, мирное спокойное время, дождались. Но на бабушкино поколение пришлась не только война, голод, разруха, их застала и перестройка. Сгорели все сбережения, которые старики всю жизнь копили, откладывали – не для себя, а для тех, кто будет продолжать род – для нас. И бабушка уже на пенсии снова пошла работать – контролёром в автобус.

Помню, как она ругала небритого мужика за то, что едет «необилеченый». Тот в ответ огрызался, но бабушка его переупрямила – и высадила зайца. А вот у школьников она за проезд пятаков не брала, и когда это всплыло, до хрипоты спорила с начальником Трансагентства: «Они ещё денег не заработали, как с них брать?» Ей грозило увольнение, но она всё-таки отстояла свою позицию и осталась на работе. Такое у неё было чувство справедливости и отважный характер.

Говорят, что майонез придумали французы. Но его у нас так любят, что мы и сами могли бы когда-нибудь догадаться! Его у нас даже просто так едят – мажут толстым слоем на чёрный ноздреватый хлеб, как бутерброд. Иностранцы, наверное, сразу про холестерин вспомнят, про фигуру и желудок, – а нам всё нипочём! Вкусно – и на здоровье! Майонез – это то, что скрепляет все слои в одно целое, придаёт салату сочность и смак.

Смак в нашей жизни тоже есть, и он в том, что она не чёрно-белая, а разноцветная, как селёдка под шубой. Когда заканчивается один слой, начинается другой, но видишь и понимаешь весь смысл происходящего ближе к концу, на срезе. Скажу вам ещё секрет, но не кулинарный, а житейский. То, что скрепляет всех нас, – это и есть наш род, фамилия, семья. Это те истории жизни, что рассказывали нам и будем пересказывать мы своим детям и внукам. Сидя вместе за обеденным столом, как было принято много лет назад, вспоминая и поддерживая семейные традиции.