Александр Горохов - Через дно кружки

Ашот, хотя и прожил всю жизнь в России и учился здесь, и в армии служил, но иногда, особенно когда волновался, должно быть, вспоминал выражения отца и говорил без акцента, но по-своему, передвигая фразы в пословицах и выражениях.

А через день загрузились в «газель» и отправились в областной центр.

Приехали сразу в Киришкину автомастерскую. Здесь в директорском кабинете решили обосноваться. Предусмотрительный Ашот захватил матрасы, простыни, кастрюли, сковородки. Привез даже газовую плиту с баллоном.

Кирилл познакомил всех с Григорьичем. Понравились друг другу. Вечером, когда рабочие разошлись, посидели, поговорили, выпили чай, сок за знакомство. С тех пор как Коляныч с крепкими напитками завязал, чтобы его не смущать, и остальные прекратили выпивать. Зато особенно полюбили гранатовый сок. Его любили все. Терпкий, явно не дамский напиток, чем-то похожий на вино.

За столом обсудили, как лучше восстанавливать бывшую «пожарку». Коляныч узнал у Григорьича, кто руководит в городе архитектурой. Оказалось, что главным архитектором города был дружок Виктора Николаевича по его давнишней прошлой жизни.

– Не знаю, каким он стал теперь. Времени прошла вечность, но схожу к нему. Может, и поможет, – уже перед сном сказал батя Кириллу, – но сперва надо проверить фундаменты. Завтра и начнем. С утра.

На следующий день Коляныч объяснил, где надо сделать подкопы под фундамент снаружи здания, сам немного прокопал, потом надел парадный костюм и отправился искать бывшего товарища. Малолетка продолжил вгрызаться в землю по намеченному. К нему присоединился Ашот, а Кирилл занялся подвалом.

– Ты молодой, тебе туда и лезть, а мы тут, на свежем воздухе для начала разомнемся. Вспомним молодость! – сказал Ашот.

Изнутри «пожарки» входа в подвал давно не было. Когда-то он был. Но во время о́но, сперва по традиционной привычке лентяев складывать ненужное в кучу его завалили хламом, а потом, должно быть, во время очередного ремонта, перепланировки, и вовсе засыпали битым кирпичом и сверху для приличия прикрыли цементным раствором. Может быть, тогдашние хозяева таким манером увеличили метра на два площадь первого этажа, а может, было им неохота выносить строительный мусор и сделали так. А может, всем этим нехозяевам настолько было наплевать на здание, что загаживали его даже с некоторым злорадством и радостью. Мол, вот вам!

Вход остался снаружи. Со стороны двора. Обитая проржавевшей жестью деревянная дверь давно прогнила, просела на петлях. Обросший ржавчиной амбарный замок намертво стиснул челюсти в проушинах лет сорок назад. Дела до него никому не было. Ключа, естественно, тоже не было. Вход этот зарос сорняком, завален мусором, и желания проникнуть туда, в наверняка загаженное обиталище полудиких котов, пауков и прочей нечисти, не было даже у самых любопытных. Однако вот дошла очередь и до этой обители мрака, грязи и вони.

Кирилл легко сбил замок монтировкой, долбанул дверь, та вывалилась, осыпав влажной трухой землю, и начал проникновение в подземелье. Это оказалось не простым занятием. Пространство было заставлено поломанными стульями, столами, железными ящиками и сейфами, сундуками, связанными в здоровенные кипы папками с бумагой, колесами от телег, дугами, оглоблями, должно быть, оставшимися со старинных времен ««пожарки»». Нашел он и несколько позеленевших, но до сих пор красивых пожарных касок с гребнями, штык от трехлинейки, два немецких длинных штык-ножа со сгнившими деревянными рукоятками. Дробовик с поломанным прикладом. Прогрызенный молью в труху тулуп. Кучу отсыревшего, заплесневелого тряпья, ведра, банки, лопаты, бочки. Все что мог из этого хлама Кирилл вытаскивал наружу, что не мог вытащить, отодвигал и постепенно продвигался вглубь. Когда света из дверного проема хватать не стало, провел длинный провод и подвесил лампочку. Огляделся и только теперь понял, что здесь огромное помещение со сводчатыми потолками, перегородками, должно быть, для отдельных комнат или хранилищ. Понял и возмутился, какими надо быть тупыми, безразличными временщиками, чтобы не использовать все это по назначению, чтобы завалить, загадить такие огромные площади просто так, из нежелания хоть что-то с ними делать. Не было приказа. Вышестоящий начальник не ткнул пальцем, не велел очистить, и загадили, завалили мусором, старьем. Ну да бог с ними со всеми. Теперь-то это было его. Его собственное. Пусть снаружи почти развалины, но видать крепкие несгнившие, прочные кирпичные стены.

Кирилл вспомнил, зачем он сюда пришел. Вспомнил, что надо проверить фундамент изнутри дома. Принес лом, кувалду, кирку, выбрал место, как ему показалось, самое непрочное и начал долбить. С полметра то ли земли, то ли грязи, скопившейся тут, поддались легко, а потом пошел булыжник. С ним было сложнее. Приходилось орудовать киркой, поддевать, выкорчевывать каждый камень. Яма становилась глубже и глубже. Закончилась кирпичная кладка. Под ней оказался фундамент из обтесанных здоровенных камней. По виду, кажется, гранит, но точно разобрать Кирилл не мог. Не хватало света. Была эта кладка прочной. Штык, которым Киришка отковыривал грязь, звенел по ней, а иногда выбивал искры. Проковыряв около фундамента с метр, Киришка добрался до песка. Он уже обрадовался, что можно выбираться на воздух, передохнуть, что дело свое сделал, и фундамент, судя по всему, прочный, надежный и простоит о-го-го сколько. Напоследок воткнул штык в песок. Тот сперва пошел прямо, потом наткнулся на что-то и вильнул в бок.

«Булыжник. Основательный, видать, был хозяин этого дома. Строил для себя. На века, – подумал Кирилл. – Выковырну последний камень, и хватит. И так ясно, что фундамент нормальный. Не до центра же земли копать!»

Он разрыхлил землю, выбросил сколько набралось руками. Обнажился серый камень. Киришка долбанул около него киркой, промахнулся, попал в камень, тот раскололся. Из-под осколков зажелтела куча монет. Кирилл остолбенел от неожиданности, потом отбросил кирку, встал на колени, стал выбирать монеты, складывать их в пропотевшую кепку, откидывать черепки. Монет было много. Киришка не соображал, что с этим делать, еще не понимал, что он нашел клад и не думал, как быть дальше. Он по инерции вытаскивал из песка монету за монетой, отряхивал от песка, клал в кучу. Кепка заполнилась почти доверху. Притащил почти от входа небольшой железный сейф с торчащим ключом, про который еще тогда, когда увидел, подумал, что этот ящик надо бы перенести наверх, в мастерскую, может пригодиться. Покрутил ключом. Замок поскрипел, но заработал. Потом снял майку, завязал узлом так, чтобы получился мешок, пересыпал монеты туда. На дне ямы среди желтеющих кругляшков лежала небольшая шкатулка, каменная, темно-зеленая. Кирилл поднял ее, оттер от пыли, открыл. Сверкнули в тусклом свете лампочки камни в перстнях. Среди них лежал медальон с цепочкой. Парнишка достал его, повертел в руках. Увидел кнопку. Нажал. Чуть слышно звякнула пружинка, крышка открылась, и появилось красивое женское лицо. Портрет. Кирилл залюбовался очаровательной девушкой. Поднес почти к глазам и непонятно почему неожиданно для себя поцеловал. Поцеловал и заплакал. Он ревел взахлеб. Ревел и повторял одно и то же: