Александр Горохов - Через дно кружки

Больше всего согреть душу может кружка холодного пива.

Так что ты, дружок, принеси еще кружечку. А лучше, чтобы потом не мельтешить, две.

…Благодарствую. Когда-то, когда я служил в армии, у нас в полку, наблюдая за спортивными занятиями, старый служака подполковник Синякин говаривал: «Подход к снаряду – отлично, упражнение – два, отход от снаряда – отлично. В среднем – хорошо!» При этом физиономия его изображала нечто среднее между ехиднейшим сарказмом и презрением, граничащим с отвращением.

Примерно так происходили в этот первый рабочий день разговоры у заместителя генерального директора холдинга, начальника механического производства Кирилла Викторовича Найденова, нашего Киришки, с этими самыми руководителями.

Первым в кабинет вошел симпатичный смуглый мужчина с карими глазами, среднего роста, средней комплекции и среднего возраста. Так уж у него получалось, что все было среднее. Был вошедший улыбчив и по виду простодушен, даже чуть наивен. В другой раз Кирилл в эту наивность мог бы поверить, но он кое-что знал о вошедшем господине и не поддался первому впечатлению.

Напряг Кирилла и журнал, который нынешний экономический директор как бы между прочим держал в руке. «Деловой руководитель» было написано на блестящей обложке. Однако он встал, вышел из-за стола, с улыбкой подошел к бывшему директору, пожал руку и предложил сесть. Начал разговор про завод, про кадры, про его взгляды на производство. И был поражен некомпетентностью. Неспособностью формулировать мысли, да что там говорить, мыслей-то никаких не было.

Бывший директор был на редкость косноязычен. Сформулировать толком ничего не мог. Не знаю, врут или нет, но говорят, будто Петр I когда-то издал указ, чтобы бояре в Думе говорили по ненаписанному, «дабы дурь каждого видна была». Вот уж точно! Дурь была видна. Поняв все о бывшем директоре, Кирилл свернул разговор, пожал тому руку и улыбнулся на прощание.

После бывшего директора в кабинет заходили руководители рангом пониже, после них различные менеджеры. Заходили, пафосно произносили заготовленный заранее короткий монолог с пожеланиями успехов, но дальше, увы, ни на один вопрос внятно ответить не могли. Несли какую-то белиберду про мотивацию работы на предприятии, преданность фирме, про идеалы фирмы, смену брэндов и девизов, другую чепуху, о которой, наверное, начитались во второсортных книжках западных умников. Когда Кириллу надоедало слушать бессвязную чушь, он спрашивал, знают ли они, кто такой профессор Имаи, читали ли Баффета, что такое система кайдзен и что такое гембакайдзен, в чем суть системы управления качеством или какие технологии продаж, на их взгляд, предпочтительнее на этом производстве. Тогда возникало молчание.

«Откуда они взялись, эти пустышки? Ни собственных идей нет, ни чужие умные мысли не обременили посещением их мозг, ― думал Киришка, ― как случилось, что эти люди руководили заводом, разоряли его, и никто не остановил, не прекратил уничтожение предприятия. Неужели не нашлось никого, кто бы одернул их, прекратил надругательство над рабочими, еле сводящими концы с концами, спивающимися от безденежья и безысходности».

Для себя Кирилл решил, что всех этих деятелей надо гнать, но вначале надо подобрать замену, если она, конечно, нужна, и получить поддержку Владислава Кузьмича. Для этого надо пересмотреть нынешнюю структуру предприятия. Откорректировать, а если понадобится, то создать новую, с меньшим числом управленцев. Поэтому, выслушав всех руководителей, тактично и уважительно попрощавшись с каждым, он отправился осматривать уже в новом качестве реальное производство. Говорить с теми, кто занимается производством на деле.

В цехах, разговаривая с начальниками и мастерами, Кирилл убедился, что заместитель по безопасности понял их правильно – люди тут были толковые, производство знали и могли делать все, что позволяет оборудование. Но безденежье, отсутствие постоянных заказов, сделали их унылыми, недоверчивыми пессимистами. На вопросы он получал толковые ответы по сути, но ответы эти были без энтузиазма, без продолжения, без развития, которое подразумевали многие из вопросов, а так: спросили – ответил, а дальше, господин начальник, думайте, решайте, вам за это деньги платят. Кирилл ловил себя на мысли, что все эти люди относятся к нему как к мальчику, случайно занесенному на высокую должность и мало что понимающему в жизни. Он слушал о возможностях станков, проблемах. Говорили обо всем мастера отрешенно, не ощущалась их причастность к заводу. Это слышалось в каждой фразе. Не на «нашем заводе», а «на этом заводе», не «наше руководство», а «это руководство».

Кирилл не хотел заниматься пустой трепотней, хвастаться, что заказы теперь польются рекой и зарплаты резко пойдут в гору. Он сообразил, что это уже было сказано тут много раз и было враньем. Понял, что надо скорее начинать дело, иначе последние толковые люди уйдут.

На обратном пути в кабинет в голове его крутилась любимая присказка Ашота: «Сперва надо оценить обстановку, принять решение, а потом отдать боевой приказ».

Ашот каждый раз, когда повторял ее, пояснял Киришке:

– Так написано в уставе! Писали его умные люди, и это годится не только для армии, но и для жизни вообще. Сперва подумай, сообрази, что к чему, а уже потом решай. А когда определил, как быть, то действуй. Быстро и решительно!

Так теперь Кириллу Викторовичу и надлежало действовать. Быстро и решительно. Но главное, решения должны быть правильными, а обстановку он понял, оценил.

С удивлением увидел в кабинете на столе включенный ноутбук и парнишку, который успел протянуть провод из бухгалтерии и теперь настраивал интернет. Зам по безопасности действительно работал быстро и профессионально.

Кирилл поздоровался с компьютерщиком, спросил, какие программы тот поставил, сказал, что еще ему понадобится для работы, взял лист бумаги, ушел в дальний конец кабинета за стол заседаний и стал еще раз записывать план первоочередных дел. Еще вчера вечером он наметил, что и как будет делать, но сейчас, после бесед с главными спецами бывшего завода, хождения по производству, разговоров с начальниками цехов, мастерами, рабочими решил заново написать план действий. Потом, наметив ближайшие задачи, отправился знакомиться в бухгалтерию.

Главная бухгалтерша оказалась худощавой женщиной лет сорока язвительной наружности. Кирилл к таким относился подозрительно. Когда-то одна из сожительниц бати Коляныча имела такую внешность и была редкостной стервой. Одни ее звали Скважиной за занудность и въедливость характера, за то, что всюду влезала, будто вбуривалась, с едкими замечаниями, другие звали Змеиный Окорок за худобу и ядовитый характер. Кирилл перенес было сложившийся с детства образ на эту даму, но тут же одернул себя.