Тамара Айзенберг - Израиль моими глазами. Рассказы, очерки, фельетоны

Благодарности:

Тимофей Нахимович Комисарчик

© Тамара Айзенберг, 2020

ISBN 978-5-0050-6990-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предлагаемая Вашему вниманию книга содержит наблюдения и впечатления человека, впервые и навсегда покинувшего в 1990 г. бывший Советский Союз, т. е. в некотором смысле «девственного» – не познавшего до тех пор иной жизни, кроме жизни среднего советского служащего: семья – муж, жена и двое детей, трехкомнатная квартира на окраине Ленинграда, зарплата, которой хватало на скромную жизнь, без дачи и автомобиля. Были в этой жизни друзья и родные, книги, чувства и размышления, потрясения и приключения, представления о добре и зле и множество привычек и навыков. И теперь предстояло преодолеть столбняк от страха перед неведомым миром, выучить иврит и усвоить множество новых понятий и принципов жизни.

Вот как это было.

Как и большинство олим хадашим, вскоре после приезда в Израиль мы начали учиться ивриту в ульпане. В нашем классе человек двадцать, все из СССР – из Москвы, Ленинграда, Киева, Одессы, городов поменьше. Врачи, инженеры, музыканты, один повар и двое школьников. Возраст учеников от 17 до 65 лет. Одни – напористые, энергичные, все знают и все делают правильно, другие – тихие, замкнутые, нерешительные: неудачно сняли квартиру, не там купили электротовары, потеряли багаж, не во что одеться и обуться. Остальные ученики между этими полюсами. Очень разношерстный состав. Как-то мы будем учиться?

В класс пришла учительница, внешне ничем не примечательная хрупкая женщина средних лет, среднего роста, с обыкновенным лицом. Выделялись только ее роскошные каштановые волосы, пышные и блестящие.

Она положила на стол сумку, достала книги, тетрадь, ручку и сказала:

– Меня зовут Деби Аронштайн. А теперь вы назовите мне ваши имена.

Так мы впервые услышали ее голос. Что это был за чудный голос: глубокий, чуть низковатый, в нем звучали одновременно и нежность, и сила, и радость жизни. А еще через полчаса мы разглядели огромные глаза, прелестную улыбку, живость и грацию – настоящая красавица.

Началось наше счастливое время, мы шли на занятия как на праздник. За месяцы учебы мы прожили незабываемый и яркий кусок жизни и научились очень многому.

Как объяснить людям, знающим на иврите только «Шалом!», «Бокер тов!» «кэн» и «ло» множество понятий, предметов и действий? У Деби был для этого огромный арсенал разных средств. Иногда ради одного слова она придумывала и показывала нам маленький спектакль, подчас очень смешной. Например, слово «курица». С помощью нескольких известных нам слов она рассказывала, что отец ее – фермер и бизнес его – куриные яйца, а куриные яйца несет – кто? А вот кто: Деби сгибала в локтях руки и двигала ими, в точности как курица крыльями. Столько юмора было в этой сценке, что мы падали от хохота. Как-то так получалось, что по ходу нашей, казалось бы, никем не управляемой беседы мы проходили программу. Когда мы дома открывали учебник, нам все было в нем ясно до последнего слова. Чаще других Деби вызывала пассивных учеников и не отставала от них, пока те четко и без ошибок не произносили предложение. Через три месяца почти все мы могли объяснить на иврите самые необходимые вещи, разобрать счета за газ, воду, телефон, умели заполнить простые анкеты.

С Деби мы пережили нашу первую и, Бог даст, последнюю войну в Израиле в январе-феврале 1991 года. Когда, после первой военной ночи с воздушными тревогами, противогазами и загерметизированными комнатами, мы, бледные и дрожащие, пришли в ульпан, нас встретила наша учительница, спокойная и серьезная.

– Да, – сказала она. – Началась война, и опасность велика. Но так уже было много раз, и наше маленькое государство воевало и побеждало врагов без чьей-либо помощи. А сейчас самая сильная и богатая страна в мире, США, помогает нам. Ирак не может победить, и война будет недолгой. Давайте учиться слушать радио – сейчас это самое важное.

И мы учились очень прилежно, и отступали волнение и страх. Мы без паники выполняли инструкции и успокаивали друг друга. По утрам мы рассказывали в классе на иврите, как прошла ночь, какое у нас самочувствие и настроение. С особенным пристрастием Деби допрашивала Мусю и Абрама, хозяев молодого пуделя:

– А как пережил сегодняшнюю тревогу наш милый Чарли? Идет ли ему противогаз?

Не слишком ли он нервничает?

Все улыбались.

В эти дни мы впервые почувствовали себя частью народа Израиля.

Мало кто в нашем классе еще в Союзе знал что-либо об Израиле, его истории, религии, культуре.

На каждом уроке Деби рассказывала нам понемногу о возникновении государства Израиль, о его основателях, о праздниках и обычаях, о политических партиях, об израильских поэтах и художниках. Она научила нас простой молитве и популярным израильским песням.

Деби всегда призывала нас, категоричных и уверенных в своей правоте бывших граждан СССР, не спешить с выводами о том, что в Израиле хорошо и что плохо, а постараться понять новую жизнь, новую Родину и ее людей. Она вселяла в нас надежду, что мы тут не пропадем, что в трудную минуту нас поддержит и государство, и люди: соседи, знакомые, родные, сабры и ватики. А главное, она повторяла, что нынешняя алия – замечательная, образованная, талантливая и трудолюбивая, что все мы нужны Израилю и с нашей помощью произойдет расцвет государства.

На каждом уроке все мы по очереди рассказывали на иврите какую-нибудь историю. И однажды одна ученица говорила о своем родном городе – Одессе. Это был, на первый взгляд, совсем бесхитростный рассказ о том, что в Одессе есть море, красивые улицы, много музеев, театров, институтов… Но в голосе и интонациях звучала такая любовь и такая тоска, что мы едва сдерживали слезы. Только Деби, мгновенно уловив эти чувства, не сдерживала слез и заплакала – горячо и искренне.

Но Деби не только умела сопереживать, она всем нам помогала, утешала расстроенных, давала нам бесценные в нашем положении (без языка и знания жизни) советы, звонила для нас в учреждения, больницы, фирмы, помогала искать работу.

Наша учительница была к нам очень снисходительна и прощала многое: опоздания, шум в классе, ошибки в иврите, самоуверенные суждения. Лишь когда она сталкивалась с наглостью, ее милое лицо и мягкий голос становились такими холодными, что виноватый сразу и надолго делался очень тихим.