Мария Макеева - Учат в школе

Утро в редакции для меня всегда было одиноким. Творческие люди не могли так быстро, после дороги по пробкам в офис, заставить себя включиться в писательский процесс. Нужно было зарядиться вдохновением и поделиться ночными новостями перед началом рабочего дня. Поэтому пришедшие в офис бросали сумки на свои места, и разбредались кто куда. Журналисты – на балкон, курить. Редактор Илья традиционно пить кофе в кафе напротив. Уж не знаю, что ему там наливали, но пил он всегда долго, не менее двух часов. И только я одна оставалась за компьютером в кабинете, создавая видимость бурной работы. А на самом деле писала подружке письмо. О том, что меня взяли работать в крутое издательство, правда, пока на испытательный срок. Что я очень хочу достойно показать себя и стать полноправным сотрудником редакции. Но была одна загвоздка. Тексты мне писать пока так и не давали. Все приглядывались, принюхивались. Я упорно сидела в редакции. Даже курить не ходила, показывая, что не транжирю бесценное рабочее время на ненужные привычки. Хотя курить очень хотелось. Дверь распахнулась, и в кабинет вошел шеф. Обычно он никогда с утра не заходил так рано с проверками. Эту функцию выполняла секретарь, которая по наличию сумок на столах отмечала присутствующих на работе. А через час – опоздавших на нее.

–Где все? – вместо приветствия спросил меня шеф.

Я пожала плечами. Стучать на коллег никогда не входило в мои принципы. Да и неприлично, работая всего две недели, становиться услужливой в таком пустяке.

– Еще раз спрашиваю, куда все делись?

Я снова пожала плечами, тихо радуясь, что в глазах шефа оказалась самой прилежностью. Не бегаю курить, сижу на рабочем месте и даже что-то пишу. Хорошо хоть он не видел что.

–Илья совещание, что ли проводит?

Я в третий раз пожала плечами, с опаской, что мое безмолвное поведение уже может вызвать гнев директора.

– Ты хоть разговаривать умеешь? – слава богу, он сменил тему.

–Да, – уверенно ответила я.

–Это уже успех для журналиста, – сказал шеф и вышел из кабинета.

Как только его шаги стихли, редакция стала наполняться. Попахивая свежим дымком, вбежали журналисты. Быстро сели за компьютеры, будто и не выходили никуда. Раньше своего традиционного времени появился Илья. Видать, кто-то позвонил предупредить, что его разыскивает шеф. И как только все расселись, в кабинет зашла Татьяна Павловна. Препротивная тетка, менеджер по продажам рекламных текстов и правая рука директора. Она ненавидела журналистов, считая их нахлебниками и прихлебателями, которые не приносили в редакцию деньги, но зато с завидным упорством требовали заработную плату. Журналисты отвечали ей тем же, наградив лаконичной кличкой «Падловна». Сейчас она махала перед редакцией заявкой на рекламный текст.

– Я продала статью известному депутату Владимиру Николаевичу Михееву, – наигранно по-деловому сообщила она. – Поэтому требую, чтобы на встречу с депутатом мне назначили самого лучшего журналиста, а не абы кого.

Под «абы кем», скорее всего, Падловна подразумевала меня. Она сразу и бесповоротно пропиталась ко мне ненавистью, просто так, без повода.

– Хотя журналисты у нас все упасть и не встать, – продолжала Падловна. – Читала я ихние тексты, это же ужас! Любой ребенок напишет гораздо лучше, чем это скопище бездарей!

Неизвестно сколько еще длилась бы ее тирада, но Илья прервал громким стуком ладони по столу.

– Хватит, – сказал он. – Хватит говорить о коллегах так, будто их здесь нет. И принижать достоинства редакции. В конце концов, мы делаем одно общее дело.

– Да я же доношу, чтобы со мной на встречу отправили хорошего профессионала, – заюлила помощница директора. – Илюша, мне нужен самый лучший. Не абы к кому идём. К депутату. А он ненавидит глупых писак.

Илья окинул взглядом наших акул пера. Все были загружены работой. И только я создавала видимость бурной деятельности.

– С тобой, Тань, Ирина пойдёт, она как раз сейчас свободна, – Илья указал взглядом Павловне на меня. – И это не обсуждается.

Падловна вскинула руки к потолку, будто прося защиты, и заголосила:

– Ну как всегда. Для самого важного клиента дают того, кто еще не написал тут ничего. А я потом – разруливай сама, да? А ведь только на мне держится все. Это ж я несу деньги. Кормлю целую ораву бездельников. А мне взамен как всегда. Самого паршивого журналиста.

Но ее уже никто не слушал. Привыкшие к стандартному монологу начальницы, журналисты демонстративно напялили наушники, надеясь, что без массового слушателя Падловна не будет долго выступать. Так оно и было.

Я никогда не брала интервью у депутатов. И о чем разговаривать с ними не представляла. Чтоб не молчать на встрече, накидала на бумажку примерный перечень вопросов, надеясь, что какой-нибудь да сгодится. Несмотря на строго назначенное время, к которому мы с Падловной прибыли заблаговременно, депутат Михеев оказался занят. Нам велели ждать в кабинете секретаря. Мы присели на красивые стулья у стены и долго молчали. Хотя периодически Павловна кидала на меня презрительные взгляды и недовольно цокала. А я делала вид, что не замечаю. Наконец она не выдержала.

– Если завалишь встречу, я сделаю все, чтобы тебя выгнали. У нас не место таким как ты.

–И каким же? – поинтересовалась я, но узнать о себе «правду» не успела.

Секретарь пригласила нас в кабинет депутата.

На удивление Михеев оказался молодым и симпатичным. Меня охватило странное ощущение де жа вю. Как будто время повернулось вспять, и я оказалась в каком-то родном до боли месте. Там, где я под защитой. Где ничего плохого со мной не случится. Где никто не будет унижать. Неужели у всех депутатов кабинеты настолько воодушевляют добротой и гостеприимством? Михеев предложил присесть и пристально уставился на меня, пока Падловна здоровалась, расшаркивалась, заискивала и с роскошью данайца, мечтающего раскрутить «богатого Буратину» по максимуму, дарила ему примитивную офисную канцелярию с логотипом издательства.

– Давайте-ка, Владимир Николаевич, рассмотрим с вами вариант лонгрида, – как бы ненавязчиво ввернула она самую дорогую рекламную позицию. – По стоимости чуть выше, зато какая фундаментальная подача информации в статье.

Михеев ее явно не слушал. Обескураженный, он не сводил с меня глаз. Я смущенно стала озираться по сторонам и обомлела, увидев на стене, прямо над головой депутата, огромный портрет Владимира Ильича Ленина. Портрет Ленина. Сегодня. Когда у любого чиновника в кабинете висит портрет президента. В этот момент я выдохнула и поняла, каким будет мой первый вопрос.

– Тогда наша Ирина сейчас включит диктофон и возьмёт у вас интервью, – сквозь дебри моих мыслей донёсся голос Татьяны Павловны.