Валерий Касаткин - Пьяные вишни. Роман

С генералом Юрий Иванович тогда остался в хороших отношениях. Больше к этому вопросу никто не возвращался.

Теперь делегация во главе с Данилиным зашла в этот магазин. Алеся объявила испуганному продавцу, что магазин закрывается на ревизию, а после подведения её итогов испугались уже ревизоры. Недостача выходила за рамки разумного. В праздник работала Вика, но, судя по копеечной выручке, магазин или вовсе был закрыт, или деньги пошли в карман продавцу. Кроме этого, были выявлены факты завышения цен, что могло привести к лишению лицензии на право торговли. Алеся вызвала всех продавцов магазина на «ковёр» и доложила о результатах ревизии. Когда она закончила, Юрий Иванович сказал:

– Я прошу всех вас написать объяснения и честно покаяться в своих грехах. На прошлом собрании были изложены наши требования, вы их знаете, поэтому сегодня мы вынуждены уволить Вику. Мы пока не будем предавать огласке этот факт, иначе с плохими рекомендациями вас в городе на работу никто не примет. Кстати, – Данилин посмотрел на Вику, – у Кравцова освободилось место продавца, он просил кого-нибудь ему посоветовать. Я могу замолвить словечко за тебя.

Вика плакала. Сквозь слёзы она сказала:

– Я деньги верну, но объяснение писать не буду, – и ушла.

– Остальных, если, конечно, они хочет остаться на работе, прошу написать сочинения.

Все оставшиеся продавцы согласились покаяться в грехах. Через двадцать минут директор, держа листочки с объяснениями в руках, продолжил:

– Эти ваши шедевры я сохраню на память, и о том, что вы там написали, никто не узнает. Но и я рассчитываю в дальнейшем на вашу честность и порядочность.

Возвращаясь уже поздно вечером с работы домой, Юрий Иванович сказал Алесе:

– Несмотря ни на что, жизнь прекрасна и интересна своей непредсказуемостью. И я думаю, мы сами своими действиями, стремлениями предопределяем её ход. Что нас ждёт завтра – неизвестно, но я уверен, что мы движемся в правильном направлении, и нам за наши праведные дела когда-нибудь воздастся.

Двадцать пятого августа вечером Данилин позвонил двоюродному брату Пете, который жил на Смоленщине, и сообщил, что завтра по пути на могилку к отцу заедет и к нему в гости. Двадцать шестого августа утром Юрий Иванович, его мать и Алеся отправились в путь. Почти каждый год в этот день Данилин находил время, чтобы навестить отца и побродить по родным местам. Сейчас от его деревни осталось лишь название. Последний её житель, друг Юрия Ивановича, Мишка, умер совсем недавно. Нашли Мишку в его же родном доме, в кровати. Когда об этом рассказали Данилину, он тогда подумал, что на небесах другу будет лучше, чем быть одиноким хозяином опустевшей земли. Хотя сейчас по дороге туда Юрий Иванович думал уже по-другому: жизнь всё-таки лучше, чем смерть.

Пётр и его жена Нина встретили Данилиных не только как родственников, но и как друзей. У Пети было ещё два родных брата. Но они, не победив всем известный порок, ушли в мир иной, оставив ещё относительно молодых жён вдовами с детьми на руках. Петя с тех пор спиртного в рот не брал и сейчас в своём посёлке очень хорошо жил. По два раза в год с семьёй – а были у него уже взрослые сын и дочь – бывали на отдыхе в тёплых краях. Каждый раз, увидев брата, Данилин всегда удивлялся его внешности: Петька был рыжий. Очевидно, далёкие предки цветом волос хотели постоянно напоминать о себе.

Посёлок, где жил брат, граничил с Беларусью. И сейчас, как и каждый раз, сидя за обильным столом, Юрий Иванович не преминул удивиться:

– Да, пути Господни неисповедимы. Кто мог подумать, что я, родившись в этих местах, а потом, помотавшись по белу свету, найду себе жену из белорусской деревни, до которой рукой подать от вашего посёлка?

И все как всегда удивлялись этому факту.

Погода была сухой, и дорога была такой же, поэтому на машине Данилины доехали почти до кладбища. На могилке Ивана Данилина женщины выпили по сто граммов вина, после чего Галина Трофимовна сказала:

– Папка твой, сынок, был хорошим человеком, добрым. Моя с ним дружба началась ещё во время войны, которая потом переросла в любовь. После войны Ваня ушёл служить в армию в сапёрные войска, где каждый день рисковал жизнью. Вернулся домой лишь через пять лет и сразу же уехал учиться в Смоленск, в ремесленное училище. Всё это время я его ждала, и, когда Ваня вернулся в деревню насовсем, мы поженились и стали налаживать быт, а потом появился и ты, сынок. И всё было бы хорошо, но в армии твой отец заболел, и ему уже на гражданке удалили половину лёгкого. После этого он и стал попивать, правда, временами. Как он сам объяснял, спиртным он заглушал головные боли, очевидно, вызванные последствиями операции. Но это не мешало ему быть заботливым и доброжелательным мужем и отцом.

– Да, я это чувствовал. Особенно в нём удивляла аккуратность во всём. У него всё было разложено по полочкам, ящичкам. Вся одежда висела, а обувь стояла на своих местах. К сожалению, мне это не передалось. И хорошо, что отца мы похоронили здесь, в родной земле, среди земляков, выполнив его волю.

Юрий Иванович цементом замазал на памятнике образовавшиеся за зиму трещины, сходил на свежую могилку к другу Мишке и поставил около креста стаканчик с вином. Потом пути компании разошлись. Мать решила поискать грибов в берёзовой роще, Алеся с ведром пошла нарвать слив, а Юрий Иванович, как в детстве, вприпрыжку побежал к реке, вспоминая свои первые стихи:

Вот и река. Данилин задумался: недлинный путь у речки. От озера до другой реки будет по прямой километров тридцать. Но если учитывать все ее причудливые изгибы, наберется вдвое больше. До недавнего времени на ее берегах тянули более-менее сносное существование около двадцати деревень. Сейчас их осталось половина. В остальных как-то разом жизнь угасла. О них напоминают лишь покосившиеся дома – призраки и кладбища, куда еще приезжает народ на Радуницу и Духовскую субботу.

Когда-то на реке скрипело несколько мельниц. Деревенской детворе казалось, что это какие-то исполины из сказок. Нет уже и этих мельниц, свидетельствующих о том, что рядом жил человек, нет и плотин, поддерживающих уровень воды в реке.

Данилину посчастливилось «застать в живых» такое чудо инженерной мысли. Его улица как раз и вела к такой мельнице. Это было излюбленное место детворы и летом, и зимой. Летом они наблюдали, как зерно превращается в муку. Сначала поднимались мешки с зерном наверх, высыпались в воронки, потом открывались заслонки, и зерно, попадая в жернова, перемалывалось. Но главное, весь тяжелый механизм крутила вода, падающая с плотины на колесо. Здесь же был пляж на несколько деревень, глубокий, широкий вир и кишела рыба: огромные голавли, щуки, налимы и без счёту разной мелочи. А зимой падающая с плотины вода замерзала, и под ней появлялась ледяная пещера с причудливыми сосульками. Дети часто туда забирались и просто сидели и наслаждались настоящей сказкой.