Валерий Касаткин - Американские случайности

– Ты использовала здесь запрещённое лечение, не согласованное с врачами, поэтому об этом никому не говори. Такие эксперименты не понравятся местным лекарям.

Теперь уж бабушка удивилась.

– Зелёнка ещё никогда никому не навредила.

– Хорошо, что всё хорошо закончилось. Об этом больше не будем говорить, – Таня постучала в дверь родительской спальни. – Папа, выходи! То, что я дальше скажу, и тебя касается. Так вот, дорогие мои, мы сегодня подали документы для получения вами грин-карт, при приобретении которой вы будете иметь право на работу, на страховку и так далее. Существует лишь два ограничения: первое – это невозможность участия в политической жизни страны и второе – проживание на территории страны не менее шести месяцев в году, чтобы не потерять вид на жительство.

Антон Викторович выслушал дочь с хмурым видом и взмахнул рукой.

– Если быть откровенным, то я уже нажился в США. Сидеть взаперти в квартире, по которой я лишний раз боюсь пройтись, чтобы на глаза не попасться Мичелу и ничего не делать я больше не могу. Кроме этого, и английский язык я уже не хочу учить. Да и вообще, здесь всё чужое, нет здесь свободы для души, для движений.

Дочь улыбнулась.

– Всё изменится, когда мы купим свой дом с участком и машину для вас. Для этого я предлагаю вложить ваши деньги в будущий дом.

– Надо подумать, – оживился Антон Викторович.

– А что тут думать? Мы денег на дом дадим. Лишь бы тебе, доченька, было хорошо, – Антонина Николаевна укоризненно посмотрела на мужа.

– В таком случае я сегодня же начну выбирать подходящий для нас вариант. Сколько вы можете дать нам денег? – Таня обняла мать.

– Забирай все. Мы только оставим себе на дорогу домой, если вдруг захотим туда слетать.

– Спасибо. А я и Мичел со своей стороны гарантируем вас содержать три года, что зафиксировано в заявлении на получение грин-карты. А с завтрашнего дня начинаем проходить различные процедуры, связанные с процессом воссоединения семьи, включающие в себя медкомиссию, вакцинацию, проверку спецслужбами.

Через два месяца русско-американская семья праздновала новоселье в новом доме. На мероприятие была приглашена ещё одна такая же интернациональная семья, после общения с которой Антонина Николаевна подумала: оказывается, и в её возрасте в Америке можно учиться, получать любую специальность и зарабатывать хорошие деньги. В связи с этим она приняла решение поступить на курсы английского языка и дизайнерского мастерства, но сделать это после получения грин-карты. Антон Викторович, в отличие от своей жены, вообще не видел своего будущего в США. За время пребывания в гостях у дочери он ни разу не поговорил с зятем. Он был бы рад сказать Мичелу: «Хай», «Хау ар ю?», но при виде его постоянно угрюмого лица Антон Викторович терял это желание. У него возникал вопрос: и где же у зятя доброжелательная американская улыбка? Её не было. Тесть это воспринимал как то, что он мешает Мичелу в доме. Однако время шло. И однажды настал тот день, когда дедушка и бабушка получили грин-карты. Им было по пятьдесят восемь лет, но они радовались этому событию, как дети. Антон Викторович повертел в руках документ и посмотрел на жену.

– Всё, хватит бездельничать. От этого можно свихнуться. Срочно надо искать работу.

Антонина Николаевна согласно кивнула головой.

– А я для начала поступлю на курсы английского языка, и, очевидно, пора нам свою машину заиметь, чтобы по магазинам ездить.

Вечером своими мыслями они поделились с дочерью. Глаза Тани стали печальными.

– Я об этом посоветуюсь с Мичелом. И, вообще, он говорит, что Лизу собирается опять возить в ясли, чтобы девочка приобщалась к американской культуре и учила английский язык.

– А нам что делать? – Антонина Николаевна пожала плечами.

Таня опустила глаза.

– Мичел как-то высказал идею снять вам небольшую квартиру.

– А кто её будет оплачивать? – женщина снова пожала плечами.

– Не знаю, надо спросить у Мичела.

– Ты, я смотрю, без мужа не можешь самостоятельно сделать ни одного шага, – возмутился Антон Викторович.

– Меня такая жизнь устраивает. Правда, Мичел бывает иногда грубоватым и прямолинейным, но теперь у меня есть Лиза, и ради неё мне приходится закрывать глаза на некоторые странные выходки мужа. Я как-то сказала ему, что хочу с Лизой съездить на родину, так он заявил мне, что, если я ещё раз ему об этом скажу, он со мной разведётся и Лизочку заберёт себе. Так что вы подумайте о съёме квартиры.

Лицо Антонины Николаевны стало красным.

– Если не будет поддержки и работы, квартиру мы не сможем оплачивать.

Таня дёрнула плечами.

– Я ещё раз попробую поговорить с мужем, но боюсь, что взгляды он свои не поменяет и ещё больше обозлится.

– Давай сначала попробуем найти нам работу, – Антон Викторович, раздражённо качая головой, посмотрел в глаза дочери.

– Можно попробовать. Одна моя подруга устроилась в стор, то есть магазин, где разрезают коробки. Она работает два-три часа в день, зарабатывая тысячу долларов в месяц. Может быть, и вам туда устроиться?

Антонина Николаевна повеселела.

– А сколько надо платить за аренду квартиры?

– Где-то тысячу долларов плюс коммунальные платежи. Если будете работать вдвоём, то на жизнь хватит.

– На какую жизнь? Это не жизнь – сидеть в чужой стране ради того, чтобы зарабатывать на кусок хлеба! Извини, это не для меня. Да и как мы будем ездить на работу, если машины своей нет, а общественный транспорт у вас только в центре? – Антон Викторович всё больше раздражался.

– А у вас что денег на машину не осталось? – дочка удивлённо посмотрела на родителей.

– Ты что забыла? Мы же всё отдали вам, – воскликнул отец.

Антонина Николаевна побледнела.

– Две-три тысячи могли бы и вы найти нам на старенькую машину.

Таня развела руками.

– Мичел сказал, что у него сейчас свободных денег нет.

– Я так понял, что наша судьба уже решена, но я пока предлагаю не пороть горячку, а всё спокойно взвесить и обдумать, – Антон Викторович нервно заходил по комнате.

– Согласна, давайте к этому разговору вернёмся завтра, – Таня вышла из спальни родителей, тихонько закрыв за собой дверь.

Дедушка и бабушка долго сидели молча на кровати, прижавшись друг к другу, поражённые словами дочери. Через некоторое время Антон Викторович стукнул кулаком по подушке.

– Я принял решение: я лечу домой к своим кустам, птицам, милым людям. На работу меня обратно возьмут, тем более, как человека, пожившего в США, где, как мы убедились, всем живётся «вольготно и сытно». И эта поездка сюда стоила нашего дома, поскольку я сейчас понял, что значит для меня Родина и наши люди. Теперь уж я точно знаю, что ни при каких обстоятельствах свою страну никогда не предам и буду её любить такую, какая она есть, и гордиться ею. Я уезжаю домой.