Элина Солманская - Тирамису для одинокого детектива

– Какая же ты тварь! – тихо произнёс Александр ей в спину.

Елена обернулась и скользнула по нему уничтожающим взглядом.

– Возможно, но лучше быть тварью и наслаждаться жизнью, чем гнить, как это было с тобой все наши совместно прожитые годы, когда я закопалась в пелёнках и ползунках, одна выла в четырёх стенах, пока ты торчал сутками на работе и трахался со всеми девками подряд налево и направо. Я хотела отплатить тебе той же монетой и рада, что в итоге смогла сделать это.

Воропаев смотрел на неё и просто не мог, поверить, что когда-то без этой женщины он не мог прожить и дня, без её прикосновений и поцелуев, без её нежности и любимых глаз. И пока она была рядом, не то, что об изменах не могло быть и речи, он и посмотреть ни на кого другого не мог.

Теперь перед ним стояла не женщина, а гиена, продающая за деньги своего сына и кидающая ему в лицо мерзкие обвинения. Внутри бушевала ярость, но он понимал, что ударив её сейчас один раз, остановиться, уже не сможет и будет бить, пока она не превратиться в окровавленный кусок мяса.

Стиснув ладони в кулаки, он подошёл к ней ближе.

– Ты получишь деньги послезавтра, все в полном объёме. Мы подпишем документ в присутствии нотариуса, и ты больше никогда не появишься в моей и жизни Алёшки.

Елена усмехнулась.

– Как скажешь. Давно мечтала об этом.

– А теперь проваливай из моего дома! Шмотки у дверей.

– С превеликим удовольствием, – она развернулась и стремительно направилась в прихожую.

Когда дверь за ней захлопнулась, Воропаев присел на стул и долго смотрел на обои, не моргая. Словно пытался там в этом витиеватом узоре отыскать ответы на все свои вопросы.

Мысли хаотично разъедали голову, словно жгучая кислота. Он пытался понять, что в своей жизни сделал не так, где упустил ту тонкую грань, когда не смог за красивой оболочкой рассмотреть мерзкую гадину с куском камня вместо сердца.

Понимал, что если ещё хоть немного останется один в этих четырёх стенах, которые давили сейчас словно тяжёлый пресс, то сойдёт с ума.

Сорвавшись с места, он схватил ключи от машины и стремительно направился на улицу. Столкнувшись у подъезда с Миленой и Лёшкой, передал сыну ключи от квартиры и сев в машину, поехал туда, где сейчас хотел оказаться больше всего на свете. Туда, где прежде всегда обретал покой и душевное равновесие, туда, где раньше всегда ждали его прихода.

Распахнув дверь кафе, Воропаев осмотрелся по сторонам. Посетителей было уже немного, и он, преодолев зал, присел за свободным столиком у окна. Обхватив голову пальцами, бесцельно взирал на жизнь большого города, которая стремительно текла за стеклом кондитерской. Проносящиеся машины и спешащие по делам прохожие в вечном круговороте жизни.

Александр опустил голову и взглянул на поверхность стола, куда хрупкая женская рука заботливо выставляла большую фарфоровую кружку с ароматным Капучино и кусочек его любимого Тирамису на яркой цветной тарелочке.

Он поднял глаза на Марго и улыбнулся.

Она стояла перед ним в платье цвета спелой малины, подпоясанная белоснежным накрахмаленным передником.

– Я думаю тебе это сейчас нужно. В своё время это всегда поднимало тебе настроение, – она провела пальцами по его волосам.

Воропаев взял её руку в свою ладонь и нежно коснулся губами её пальцев.

– Ты права, всегда помогало, потому что я знал, что ты его готовишь всегда только для меня, вкладывая всю свою любовь и душу.

– Я и сегодня приготовила его для тебя. Знала, что если ты не придёшь сегодня, завтра я его отвезу тебе сама.

Он облокотился на стол и, положив голову на перекрещенные пальцы рук, пристально всмотрелся в её глаза.

– Как я благодарен тебе за то, что ты есть в моей жизни, – он нежно провёл тыльной стороной ладони по её щеке.

– Вижу, ты уже поговорил с ней.

– Поговорил… – Воропаев нахмурился, и крепко обхватив пальцами кружку с кофе, погладил её, словно пытался согреться о её горячую поверхность. – Я попросил у неё, подписать документ об отказе её родительских прав на Лёшку. И за это она потребовала с меня миллион рублей отступных.

– Что ты сказал? Она что чокнулась?

– Я ей тоже сказал об этом. Но она сказала ни рублём меньше. Мне нужно найти деньги за пару дней. Сейчас поеду к Томашевскому и Ростиславу.

Марго немного подумала и погладила его по плечу.

– Сначала поешь, пока кофе не остыл, а я вернусь в кабинет, Саньку проверю, и сразу вернусь назад.

– Хорошо… – Воропаев взял крошечную ложечку, и нехотя ковырнув десерт, отломил кусочек и, положив его в рот, зажмурил глаза от удовольствия.

Нежная субстанция торта медленно таяла во рту, оставляя изумительное послевкусие лёгкой горчинки ароматного кофе и дивной лёгкой сладости нежного крема. Он обожал этот десерт. Именно с помощью него Марго когда-то покорила его сердце, навсегда забрав в свой плен.

Когда он почти допил кофе, Рита, наконец, появилась рядом. Передав ему в руки беспрестанно лепечущего сына, она присела за столом и положила перед ним тот самый конверт, что он передал ей неделю назад с её помощницей.

– Что это? – он удивлённо на неё посмотрел и коснулся губами макушки сына.

– Отступные деньги, которые ты отдашь Елене за отказ от Лёшки.

– Я их не возьму. Эти деньги твои и Саши. Я откладывал их много лет так сказать на чёрный день. Но когда узнал, что ты родила моего ребёнка, уже точно знал, что они будут твоими. Я, итак, длительно отсутствовал в вашей с ним жизни и не помогал ни в чём.

– Ничего страшного, мы с ним не бедствовали всё это время. Да, сынок? – она провела ладонью по личику малыша. – А тебе эти деньги сейчас очень нужны. Сашенька, скажи папе, что мы хотим, чтобы наш братик был всё время рядом с нами, – она подала соску малышу и подняла глаза на Воропаева. – Саша, здесь восемьсот тысяч, остальные двести вечером привезут Славка и Эльдар. Я только что им звонила. Отдай их ей и пусть подавится. Зато Лёшка будет с нами и его уже никто больше не посмеет обидеть. А я тебе помогу поднять его на ноги. Обещаю стать для него хорошей матерью.

Воропаев поднял на неё глаза, в которых невольно выступили слёзы. Он долго смотрел на неё, пытаясь осмыслить ею сказанное, и уже через минуту, обхватил её за шею рукой и крепко прижал к себе, беспрестанно целуя её в макушку.

– Я люблю тебя! Господи, как же я люблю тебя! Ты не можешь себе этого представить.

– Очень даже могу… – Марго улыбнулась и прижалась лицом к его плечу. – Потому что точно также я люблю тебя. Как никогда и никого ещё не любила в своей жизни, – Рита потянулась к его губам, и когда он накрыл их своими, им на мгновение показалось, что вокруг все исчезли и остались только они вдвоём. И лишь громогласный и возмущённый голос сына заставил их обоих резко отстраниться друг от друга и тихо рассмеяться в голос.