Лайса Дестлер - Невеста Полоза

Запах жизни. Для нее это было, как привет от дорогого человека, как глоток родниковой воды в жаркий день, как теплое рукопожатие. Синичка прикрыла глаза, вдыхая этот свежий, манящий запах как можно глубже. На ее лице расцвела улыбка, а тонкие веки, едва уловимо затрепетали. Там, где есть жизнь, нет места смерти. И нет места наваждениям ночи, когда злодейка – Морана, пытается своей когтистой рукой, дотянутся до самого сокровенного, до самого родного. Открыв глаза и поймав ладонью прыгнувшего солнечного зайчика, она опустилась на колени около стола и с силой, кулаком, ударила по половой доске. Деревяшка слегка сместилась под ее ударом, обнажив пологий тайник. С превеликой осторожностью, Синичка вытащила завернутую в холстину, старую прошитую книгу. Поджав под себя ноги, она уложила ее на колени и как величайшую драгоценность, открыла ее. Ровный, круглый почерк. Зарисованные растения. Наброски почек. Синичка прикрыла глаза и как наяву увидела свою мать. Доброе, с мягкими чертами, лицо. Теплые глаза. Радушную улыбку. Запах орехов и меда.

«Дягиль, Синичка, не только сладость. Он – лучшая трава от простуды и кашля. Ты запомнила?»

«Да, мама.»

«Мы заварим его с малиной и медом и ничто зимой, нам не будет грозить. Давай соберем его, как можно больше.»

В дверь с силой постучали и девушка, вздрогнув, резко открыла глаза, повернувшись на звук. Быстро спрятав книгу обратно в тайник, и придавив доску, она быстро оглядела место погребения своего сокровища, чтобы ничто ни указывало на полые доски, и приоткрыла дверь. Девушка на пороге, с крытыми платком волосами, нервно заламывала руки.

– Прошу тебя… Помоги… – ее голос дрожал.

Синичка открыла дверь настежь, впустив визитера. Она знала ее. Дочь мельника. Одна из немногих в деревне, кто не чурался ее. Кто не видел в ней – чудовища. А если и видел, то старательно не показывал этого.

– Что случилось, Яра? – Синичка, посмотрела на нее. Девушка уже сидела за столом, с силой сжав пальцами передник и опустив глаза.

– Отец… Он… Он не может работать на мельнице. Он повредил руку. Сильно. О жернова. – ее голос дрогнул. – А конница Кнесса, вот – вот, должна объявиться, чтобы собрать оброк.

Синичка еще мгновение смотрела на нее, и полезла в горшки. Сняв с полки нужный, она открыла крышку, и комнату наполнил запах кислых щей.

– Что это? – испуганно спросила Яра, подняв глаза на девушку.

– Борец – трава.

– Но это же страшное зелье! – вскричала Яра, прикрыв ладонью рот.

– Только не для тех, кто ее укротил. – просто ответила Синичка, набирая пригоршню в чистую холстину и пряча в пришитый к переднику карман. Все, от мало до велика, знали что Борец – Трава отпугивает самую лихую хворь и кто смог управиться с ней, смог одолеть злую траву, тому она служит верную службу, а коли не отравила незнающего человека, следует запаривать ее с кислыми щами. Сладить с такой травой очень трудно. Одно неверное движение и отрава навек въестся в кожу, погубит тело. Они вышли из дома и быстрым шагом направились к дому мельника. Утоптанная дорожка, веселой змейкой убегала вперед, в ту сторону, где стояли дома, а из труб валил густой, сизый дым. Ощеренные острыми кольями ворота тына, встретили их легким скрипом. У самых ворот, как хозяйка, приветствующая гостей, возвышалась молодая, гибкая осинка. На мгновение, Синичка остановилась, низко поклонившись ей, как будто испрашивая позволения, чтобы войти в мир людей. Это был привычный порядок вещей. Синичка уже, и сама не помнила, когда в первый раз, решила так поступить. Для нее это было что-то верное и очень правильное. Как будто и не могло быть иначе. Ей казалось, что добрые духи, живущие в деревце, проклянут ее еще больше, если она не испросит дозволения войти. Если Яре это и показалось странным, она сохраняла молчание. Гомон людских разговоров на мгновение оглушил Синичку, привыкшую к тихим, едва уловимым звукам леса. Ей казались привычными голоса зябликов, скрывшихся в густых кустах бузины, нежели ласкающие ухо, людские голоса. Пестрые толстые куры, не пугаясь звуков, сновали вдоль дороги, деловито кудахча, поклевывая что-то с земли. Вдалеке слышалось блеяние овец, стоящих в стойлах. Ржание коней. Переливчатый смех детей. Синичка чувствовала, как напряженные плечи, совсем немного, но расслабились. Она тихо перевела дух, стараясь вобрать в себя, такую обыденную для остальных и такую недостижимую для нее, жизнь. Вот уже и деревня осталась позади. И чем ближе они подходили к заливному лугу, на котором паслись рыжие, добрые коровы и все оживление слышалось течение реки, все ярче вырисовывался дом мельника. Большое колесо без устали, забирающее воду; добротный высокий, выскобленный сруб. Поднявшись по чисто подметенным, резным ступеням, Синичка, в след за Ярой, прошла в теплое светлое помещение. Заметив Синичку, сестрички и братишки Яры, с писком, как мышата, брызнули в разные стороны, только за холщовой шторкой, видны были, горящие любопытством глаза. Синичка подавила улыбку. Слегка пригнувшись, она прошла в большую комнату. На хорошо сколоченной кровати, возлежал мельник. Он был сер лицом, а к груди неловко прижимал перебитую руку. Заметив Синичку, он попытался подняться, но больная рука изогнулась, причинив нестерпимую боль и он с шумом повалился обратно на постель. Яра тут же подхватив смоченную в колодезной воде тряпицу, обтерла пылающий жаром лоб своего отца. Ее лицо обрело горестное выражение. Девушка любила своего отца. Такого доброго, такого ласкового, всячески баловавшего красавицу – дочку. Но сейчас на лице мельника не было привычного добродушия. Его глаза зло блестели, рассматривая Синичку в потрепанном, залатанном, голубом платьице.

– Зачем ты привела ее сюда? – выплюнул он, устремив на дочь, обвиняющий взгляд. – Под наш кров!

– Синичка поможет тебе, отец. – едва слышно проговорила Яра, пряча глаза.

– Она принесет несчастье! Теперь домовой навсегда покинет наш дом, а духи Рода прогневаются!

– Отец! – вскричала Яра, приложив ладони ко рту, в немом испуге смотря на своего отца. Еще никогда она не видела кроткого мельника, изрыгающего проклятия.

Синичка как, будто не слыша обвинений и злых слов старого мельника, опустилась перед его постелью на колени, достав из передника холстину с зельем. Она считала, что злые слова не коснутся того, кто зла не желает. Доброта человеческая, что кольчуга, от которой наветы отскакивают подобно гороху.

– Убирайся отсюда! – взревел мельник, откинув от себя девушку. На глазах Синички выступили слезы. Она закусила губу, но меж тем, тихо проговорила:

– Я хочу помочь вам и зла не желаю.

– Мне не нужна твоя помощь, ведьма. – зло бросил он.

Синичка, отшатнулась, будто ее ударили и резко развернувшись, вышла из комнаты. Уже почти на самой улице, ее настигла Яра.

Читать дальше