Александр Кеслер - Я расскажу тебе сказку

– Весточку тебе от друга притаранил, – деловито заявил гость.

– Давай, – протянул кот лапу.

– Ишь ты, какой шустрый. А напоить, накормить гонца с дороги по доброй традиции? Или ты не русский?

– Ах, да! – хлопнул Васька себя по лбу лапой, пошарил на дне дупла и подцепил когтем скатерть-самобранку, – совсем запамятовал. Старость – не радость.

* * *

– Короче, ситуация кислая, – рубил правду-матку ворон, уплетая кренделя и печеньки за обе щёки, – забрёл он в болото и повстречался там с Лешаком. А Лешак этот тварь ещё та. Он у лесной нечисти в авторитете. Те его, как святой водицы боятся – вот он и обнаглел, беспредельничать начал. А характер у него не простой, вздорный. Озоровать шибко любит, надо всеми насмехаться и подшучивать. Закружил Ивана, следы запутал, в болото загнал, в самые топи непролазные, и спрашивает: «Хочешь, Ваня, домой вернуться или желаешь здесь навеки сгинуть?»

– А Иван чего? – заинтересовался кот.

– Известно чего. Кому же охота зазря пропадать? Хочу, говорит, домой, как не хотеть? А вражина лесная ему тогда и говорит: «В карты сыграем. Если выиграешь – укажу дорогу. А ежели проиграешь – станешь моим слугой на целые три года!»

– О, как! – мяукнул кот, – неравноценный обмен! Дорогу Ванька бы и сам как-нибудь нашёл, он по чужим лесам шастать мастак, не впервой.

– То-то и оно, – каркнул ворон, – не знаю, как там вышло, может, Леший ум Ваньке затуманил, может, морок навёл, а только согласился Иван играть…

– Ну и…

– Что и? Продулся Ваня, вчистую.

– Да-а, – поскрёб затылок когтями Василий, – все-таки не зря ему такое погоняло присвоили, «Дурак», ох, не зря. И что же теперь делать?

– Это тебе лучше знать. Ведь не просто так тебя «учёным» кличут?

– Учёный, – вздохнул кот, – был учёный, да кончился. Болезнь страшная меня источила. Склероз называется. Слыхал про такую?

– Нет, не доводилось, – развёл ворон крылья в стороны. – А чего она делает?

– Она, пернатый, мозг выедает. Как есть памяти лишает. Забыл я вдруг все сказки и песни напрочь.

– Полностью забыл? – опечалился ворон.

– Почти. Куплет или два помню, а целиком никак. А это ведь для нашего Лукоморьего бизнеса полная и окончательная погибель. Туристам чего говорят про меня? «Идет налево – песнь заводит, направо – сказку говорит…». А тут, куда ни иди – всюду склероз.

– Страх-то какой, – покачал головой ворон, – а может, это злое колдунство? Ты анализы на ворожбу сдавал?

– Ясное дело. Первым делом. Нет во мне ни капли чужой магии. Чист я, как лесной родник. А мозг, что изъеденное яблоко – весь в дырах да червоточинах… Сгрыз меня окаянный склероз. Пенсионер я теперича, пернатый.

– Чур меня! Не ругайся таким страшным словом!

– А что делать? Только накинуть на шею златую цепь да и удавиться по-тихому.

– Удавиться оно, конечно, можно, но только ведь ты не простой кот, а сказочный. Значит, надо найти волшебное средство против твоего недуга.

– Есть такое средство. Молодильные яблоки царя Злобомира. За ними и послал Берендей Ивана. А он, видишь, у тамошнего лешего сгинул.

– Не сгинул он, а в полон попал. Весточку тебе отправил. Сидит горемычный и ждёт, что его друг Василий из беды вызволит. А Василий мне про суклерос какой-то рассказывает. Или ты уже не легенда Лукоморья?

– Легенда, – вздохнул кот, – только я, пернатый, сроду дуб заповедный не покидал. Здесь и состарился. Ноги у меня к дальним переходам не приучены, ориентироваться в лесу не умею. Дорог не знаю. Как я Ивана разыщу? Кто мне путь укажет?

– А я что, зря двести пятьдесят девять лет при почте служу?! – расправил крылья ворон. – Я все дороги-пути на все Тридевятые и Тредесятые царства знаю, о всех временных порталах ведаю. Собирайся, кот, за Иваном пойдём.

– Правда, дорогу укажешь? – обрадовался Василий. – Милый ты мой Воронок! Так я это… сейчас! Только котомку соберу! Ты погоди – я сейчас!

Через малое время Василий был готов к путешествию. Он аккуратно смотал и спрятал в дупле дуба златую цепь, надел на ноги красные сафьяновые сапожки, закинул за спину узелок с необходимыми походными принадлежностями и подмигнул ворону:

– Я готов, пернатый!

– Для кого пернатый, а меня отец Смоляном нарёк, – недовольно посетовал ворон. – Надеюсь, скатерть-самобранку не забыл? А то не люблю, когда в брюхе от голода урчит.

– Не волнуйся, Смолян, голодать не придётся. Далеко ли до земель царя Злобомира и болот, где Ванька мается?

– Отсюда две недели хода, – усмехнулся ворон и, видя, как потускнели зелёные глаза Василия, поспешил добавить: – Но мы за час доберёмся, ибо я не зря на почтовой службе перья терял – ближайший пространственный портал знаю. Тут недалече – вторая полянка слева.

* * *

– Как же он в такой блудняк вляпался? – сокрушался Василий, топая за Смоляном.

– Эх, не хотел я тебя огорчать, – махнул крылом ворон, – тем более, что это только моё предположение, но думаю, что тут всё дело в ля-фам.

– А вот с этого места поподробнее, – заинтересовался Василий.

– Да тут вот как получилось-то. Когда Ванька за яблоками к царю Злобомиру явился, тот хотел было ему голову отрубить. Давно, говорит, у нас в царстве никаких развлечений не было, так что ты очень вовремя пожаловал. Палач участливый такой попался, подбадривает Ивана, интересуется: «Волнуешься, паря? В первый раз?»

Но тут дочь царя – Ульянка все карты спутала. Вступилась она за Ивана, поскольку глаз на него положила. Она-то ему, кстати, пару килограмм батиных яблок и отсыпала втихаря, надеясь, что Ванька её полюбит за это всей душой и под венец позовёт. А только тот жениться на ней и не помышлял. Но дурак, он дурак и есть. Нет чтобы слинять по-тихому и подарить девке надежду, что вернётся к ней и свадебку сыграют, так он что учудил. Взял, да и накатал ей прощальное письмо аккурат перед тем, как улизнуть из царства Злобомирова. Поблагодарил её, значится, чин по чину, что помогла она ему, пожелал ей счастья и семейного благополучия, мужа хорошего и так далее. А в конце приписку сделал: «Молодой я ещё для семейной жизни, не готовый я к ней». Ульянка прочла то письмо, да и смекнула, что лямур с Иваном обломился. Осерчала, знамо дело. И я так себе думаю, что отправила она голубя почтового к Лешему. Неспроста этот ирод Ваньку в болото заманил, да ещё и в темницу заточил. Во как оно всё обернулось-то.

– «О женщины, вам имя – вероломство!» – вздохнул Василий и, хитро прищурившись, поинтересовался: – А ты-то чего впрягся в это дело? Али какой личный интерес имеешь?

– Не без того, – сознался Смолян, – мне уже недолго осталось, третья сотня на убыль пошла, а Ванька молодильное яблоко посулил за помощь.

– И нафига тебе это? Хочется ещё триста лет почтальоном работать?