Наталья Мезенцева - Превратности

Многие их соплеменники, жившие оседло, обычно весной снимались с места и на машинах с палатками отправлялись кочевать до осени. Прошлой весной, когда совсем занемогла Рада и передвигаться самой ей стало не под силу, умолила сына позволить ей, наконец, уйти с цыганами. Богдан дал ей такую вольницу: отпустил под присмотром двоюродного брата. И выздоровела ведь на природе, не умерла, как задумала, а вернулась через два месяца бивачной жизни помолодевшей, окрепла и телом, и духом. Даже снова запела, когда гости на юбилей её сына собрались.

Потом через короткое время опять загрустила старая Рада и взялась за своё: разводила небольшой костерок в комнате, сидела там и днями, и ночами, трубки свои любимые всё курила. Одну курит, другая, очищенная, отдыхает, третья ждёт свой черёд. Раньше мечтала, чтобы подарили новую хорошую трубку, теперь и это ей не интересно. Одна радость и осталась у старой: покурить у огня. Никого не хотела видеть, ни с кем не пускалась в разговоры: всё уже переговорено, сказать ей людям нечего и узнать от них не рассчитывала ничего нового. Так и ожидала Рада теперь тех счастливых последних дней жизни, что проведёт, как ей обещано, на свободе под высоким небом, на ветру, глядя на уходящее за горизонт красное солнце. А они, эти счастливые дни, всё не приходят, как ни зови.

Болгария. Май 2018 г.

Моя подруга почти оформила все документы на продажу дачи и заболела. Остался буквально заключительный момент, и её старая дача через неделю уйдёт к новым хозяевам. А пока Даша попросила меня помочь разобрать и выбросить всё, что найдётся на чердаке. Она сказала, что там только никому не нужный хлам, много раз всеми просмотренный. Фотографии оставлены или совсем выцветшие, или не знакомых ей людей – всё сжечь. Чердак (новые жильцы его называли мансардой) покупатели собирались сразу же отремонтировать и устроить там мастерскую главы семьи – художника. Вот я и освобождала пространство. Не удержалась, решила просмотреть старые фото прежде, чем вынести всё в огонь. Глядя на одну из них, вспомнилась история, когда-то поразившая моё воображение.

Высоколобый красивый мужчина средних лет с густой, богатой бородой – фотография обрезана примерно по плечи, поэтому не видно всей фигуры. Лишь угадывается тяжёлая цепь поверх одеяния. Теперь ясно, кто это. Это отец Михаил – священник из Сибири, откуда происходила родня Даши по отцовской линии. Когда-то опасно было иметь даже фото, свидетельствующее о родственнике в сане, вот и обрезали крест священника, чтобы избежать лишних вопросов. Сразу вспомнились давние Дашины сомнения, двойственное отношение к судьбе деда. Рассказали ей о нём только однажды, по секрету, шёпотом, иначе о том и не говорили. А противоречивых и тревожных мыслей родилось много, на всю жизнь хватило раздумий. Она поделилась ими в юности только со мной. Да уж, не часто услышишь семейную тайну.

Отец Михаил по натуре был непритязательным, скромным, добрым человеком, умел с неподдельной искренностью общаться с людьми всех сословий. Служил дьячком в сибирском селе Пепелище. Несмотря на молодость, был очень уважаем (даже больше, чем сам настоятель церкви отец Пётр), много помогал всем в округе. О нём говорили: как святой. Ему ничего не надо было, кроме добрых дел. Утешал приходящих, делился едой с неимущими, детей любил и опекал насколько средства позволяли. Хоть молод был, а всем казалось, что мудр не по годам. Да и как-то по-особому светились радостью глаза. Любил читать в свободные от забот часы. Родители его погибли, когда Михаилу и братьям было от тринадцати до семнадцати лет: утонули в апреле при переправе через Тавду – река начала внезапно вскрываться, не смогли спастись, погибли все. Сибирь для сильных. Край необыкновенной красоты таит в себе великую мощь и такую же опасность. Братья были дружными и самостоятельными – так их воспитали. Старший женился, остался в селе, жил с семьёй рядом с Михаилом (он средний), а младший переехал в город Тавду и нередко приезжал проведать братьев, помогал с огородом Михаилу – любил он это дело, а в городе не было такой радости.

Михаил давно обратил внимание на очень милую прихожанку соседнего села. Катерина Лепёхина поглотила все его мысли, хотя он беседовал с девушкой всего несколько раз после службы, видел, как она смотрела на него любящими весёлыми глазами, потом осмелился признаться ей в любви. Она сначала зарделась, потупила взгляд и тут же радостно, искренне, видно, от всей души, улыбнулась в ответ. Так всё стало понятно обоим.

Екатерина Алексеевна была из знатного купеческого рода, известного на всю Сибирь. Алексей Петрович и Вера Ивановна Лепёхины (оба из купеческих семей) имели свой лесопильный завод в селе Журавлёво, успешно торговали, занимались лесом. У них было двое детей: Тимофей и Екатерина. Вера Ивановна от своего отца-купца унаследовала усердие к работе и научилась вести расчетные книги, чем облегчала работу супруга.

И вот теперь незадача: посватался к их Катеньке пономарь, дьячок Михаил. Влюбилась в него дочь. Не хотели родители отдавать её небогатому дьячку, хоть знали, что умён, добр и честен, и люди отзывались о нём лучшим образом. К дочке сватались многие из зажиточных семей, видные женихи, хорошую партию могли бы составить. Но Катя всё же настояла, упросила, а ей отказа никогда не было. Не то что сыну Тимофею – тот в строгости рос. Дочь холили, ублажали, ей не откажешь: была нежной, умной и очень сердобольной. Вот теперь плакала мать, вздыхал и всё больше молчал отец. Работы у него было много на своем заводе, а новый зять явно не помощник в лесном промысле. Алексею Ивановичу приходилось полагаться на помощь своего сына Тимофея и брата Ивана. Ясно, что каприз дочери не будет способствовать прибыли в их крупном и пока доходном деле. Сейчас Михаил в дьячках ходит, но видно, скоро станет священником: слишком стар и плох уже настоятель отец Пётр. Ну что взять со священнослужителя? Благословение и отпуск грехов – вот и всё, пожалуй. Жильё скромное, доходов практически никаких. Хорошо ещё, что Михаил новый сруб поставил с помощью братьев на месте старого отцовского.

Поехал Михаил к родителям Екатерины Алексеевны свататься. Знал, что он не пара, о которой мечтает семья Кати, очень волновался, надежды было мало. Не имея родителей, испросил благословения у отца настоятеля. Просил у четы Лепёхиных руки Екатерины и неожиданно для себя получил их согласие.

Сыграли свадьбу в октябре. Катерина быстро освоилась в роли жены. Стала вести хозяйство, оставалось время, чтобы и в церкви помогать, сдружилась с односельчанами. Ей нравилось на новом месте: дом светлый, ещё лиственницей пахнет, вид на Тавду прекрасный, лес хвойный, богат ягодами, грибами – в общем, привычно, красиво, всё похоже на её родное село.