Сергей Прокопьев - Не надейтесь на князей, на сынов человеческих

– О, Шура, молодец, хорошо бился!

Был у нас Ваня Рымаренко, по кличке Фан. Кандидат в мастера спорта. Амбициозный. Он раньше меня поступил в институт, но его в армию призвали. В тот день шли соревнования, я два боя выиграл. Фан к концу соревнований появился, в солдатской форме. Все разошлись, мы остались: я, Граф, Люда Новичкова, из нашей группы, сейчас в США живёт. Сидим, разговариваем, Ваня подходит. Рост под метр восемьдесят, физически крепкий. В большой теннис хорошо играл, гребцы его на свои соревнования привлекали. Граф говорит:

– Ну чё, Ваня, с Шурой будешь драться?

– Нет, не буду, – мотнул головой.

У меня от сердца отлегло. Я на месте Вани с моим характером не сумел бы отказаться. Тем более в присутствии девчонки. Про себя думаю: как хорошо! Фан не с улицы боксёр, не будет ждать, когда я его достану, сам постарается первым…

Казанцев второй раз:

– Ваня, ну че ты, побоксируй с Шурой, он уставший, только что соревнования прошли.

Ваня повторил своё «нет».

Видит, я боем разогрет, воодушевлён. Рационально подошёл, не то, что я бы на его месте… Хотя, если какая стычка на улице случалась, а я был один, старался не доводить до обострения конфликта. Лучше ноги включить, удрать, чем в драку ввязаться. Хуже, когда не один, не убежишь, не бросишь…

Учился в нашей группе Фарид Ризаев, подрабатывал в детском саду сторожем. Мы к нему иногда наведывались. Общежитие надоедало. А тут спокойно, уютно. Парень из соседней группы в бане сторожил, так в его дежурство мы одну зиму парились по ночам. Завалимся компанией человек десять. И ну париться часов до трёх. Пока это дело директор бани не распознал и сторожа не выгнал. У Фарида всё пристойно, к нему шумными компаниями не ходили – максимум вдвоём. Заведующая детским садиком всегда ему каких-нибудь булочек оставляла. В тот раз мы с Мишей Ложкиным, тоже из нашей группы, пришли. В общаге втроём в одной комнате жили. Пьём чай. Хороший цейлонский чай. Почему запомнил, Фарид несколько раз повторил «цейлонский». Сидим, вдруг стук в дверь. У заведующей сын был непутёвый – играл в ресторане на ударных, вёл ресторанный образ жизни, частенько выпивал. Заведующая Фариду строго-настрого наказала не пускать сынка. Пьём чай, вдруг стук в дверь, мы на втором этаже сидели, я спустился – сын собственной персоной, и как водится выпивши. Сказал ему по-хорошему – не пущу. Он завозмущался:

– Да кто ты такой?!

– Немазаный, – говорю, – сухой.

Бесполезно пьяному что-то объяснять.

Закрыл дверь перед его носом. Через полчаса снова стук. Открываю, приготовив грозную тираду, отшить хулигана. Вместо него на пороге бугай. Здоровенный шкаф во весь проём. Тирада испарилась, будто не было, я заторопился захлопнуть дверь. Захлопнуть успел, на завов закрыть – нет. По двери ручища с лопату величиной как шибанёт. Я пушинкой отлетел. Шкаф с головой и ногами танком двинул на меня. Думаю, сейчас начнётся кровавое побоище. Нас хоть и трое, да Фарид вообще легковес, килограммов пятьдесят пять в нём, пальцы музыкальные – на баяне играет. Мишка спортивный парень, хоккеист, но не Алёша Попович. Надеяться можно только на себя. Громила наступает… Плечищи, ручищи, на лице выражение: сейчас порву всех, как обезьяна газету. Я сначала попятился, а потом остановился и по всем правилам, как учил Казанцев, делаю шаг навстречу, с правой ноги на левую ступаю и наношу короткий прямой удар, рука полностью разгибается в локте, пальцы кулака строго параллельно земле идут… Со всей силы вложился и точно в подбородок правой попал. Громила разом интерес ко мне потерял и всей тушей на спину грохнулся! Ребята услышали шум, со второго этажа прибегают… В углу стоял, таз, крышкой накрытый, мясо размораживалось, громила затылком об него. И лежит, скучает. Отключился. Мы его за руки за ноги вынесли на улицу. Сын заведующей отбежал к калитке.

– Забирай карифана! – крикнули ему.

Поднялись наверх, в окно смотрим, громила полежал-полежал, очухался. Тяжело сел, головой помотал, ставя мозги на место, если они, конечно, были под черепной коробкой, поднялся и тяжело пошёл от садика.

Мишка с Фаридом давай меня нахвалитвать:

– Как ты его уделал! Что значит боксёр!

А я сижу и думаю, други мои ненаглядные, знали бы вы мои ощущения, когда он ввалился. Страх обуял с ног до головы – этакий громила инвалидом сделает и не заметит. Жить захочешь – сделаешься храбрым.

***

Я рассказал батюшке Виталию о картине, увиденной мной много-много лет назад вблизи Крестовоздвиженского собора, когда он хулигана усмирял.

– Я тогда отчаянный был. Мог и в драку влезть. Нищих у храма не один раз защищал, бабульки прибегут, пожалуются, я туда. Прямо в облачении. Во мне всё переворачивается, когда нищих обижают… Убогие люди, инвалиды… Ты попробуй встань вот так с кружкой… А к ним начинаются вязаться… Бывало, и стукнуть приходилось, если русского языка не понимал человек. Потом настоятелю отцу Иоанну на исповеди покаюсь. Один раз батюшка Иоанн раскипятился, от службы отстранил. Получилось таким образом: я приехал людям квартиру освящать, пятиэтажка, захожу во двор, а там жених с невестой приехали. Свадьбу по дороге из загса отстала, они первыми приехали, из машины вышли, откуда ни возьмись парни подвыпившие. Начали требовать бутылку, дескать, мы должны за ваше здоровье выпить… Нагло напирают. Я подошёл, сделал замечание: ребята идите своей дорогой, видите, праздник у людей. Молодых и защитить некому, рядом лишь свидетель со свидетельницей. А хулиганов четыре упитанные рожи… Один поворачивается ко мне:

– Да пошёл ты, попяра! Иди кадилом маши, бабки на своём Боженьке зарабатывай!

Меня всего перевернуло, саквояж из правой руки в левую переложил и врезал. Хорошо приложился – грубиян рухнул на колени. Остальным говорю:

– Дуйте отсюда или сейчас всех перелопачу!

Видимо у меня был такой зверский вид, поверили, что «перелопачу». Куда их воинственность девалась, дружка схватили под руки:

– Ладно-ладно, мы пошутили.

Покаялся отцу Иоанну: не сдержался, кулаки распустил, он разгневался:

– А если бы ты его покалечил, не дай Бог! Он бы упал и ударился головой о камень. Ты же боксёр!

Отстранил от службы. Неделю без дела в церкви слонялся, прежде чем отец-настоятель отошёл.

– Хватит прохлаждаться, – сказал, – завтра раннюю литургию служишь. И не распускай больше кулаки.

Такой я «злодей на рынке». А владыка Феодосий, когда я пригнал из Германии подержанный «форд», учил быть предельно внимательным на дороге:

– Ты, священник, а значит, что ни случись, когда в руках руль, даже если пострадавший сам прыгнет под колёса, виноват будешь ты перед Богом.

Владыка, надо сказать, и сам машину хорошо водил.