Павел Шаров - Мозаика жизни заурядного человека. Часть вторая. Крутые повороты

Запомнились и шутливые моменты. Однажды девушка, отвечая на мой вопрос, назвала явление в ферромагнетиках магнитоскрипцией. Я посмотрел на нее и сказал:

– Магнитоскрипция – это у вас в стуле, а явление называется магнитострикцией.

Однажды я должен был принять экзамены у группы из двенадцати человек. Староста группы, как самый смелый и ответственный человек, вошел в аудиторию и поставил на экзаменационный стол бутылку коньяку и бутылку шампанского. Я не смутился, попросил старосту поставить бутылки на подоконник и не уходить до тех пор, пока сдадут экзамен все до одного его товарищи. С двумя девчонками пришлось довольно долго, разговаривать. Я задавал им серию вопросов, они напряженно изучали литературу, отвечали и получали следующую серию вопросов. Часа за четыре они таким образом проштудировали 50—70 процентов курса и я, наконец, поставил им по трояку. Потом я позвал старосту, вручил ему бутылки и сказал:

– Бутылки здесь стояли для того, чтобы вы были спокойны и уверены в успехе. Теперь же они пригодятся вам для снятия стресса. Погода хорошая, идите на откос.

– Пойдемте с нами, Павел Павлович.

– Не могу. Во-первых, не пью; во-вторых, низзя – я преподаватель; в-третьих, низзя – я главный инженер предприятия.

Довольные ребята гурьбой отправились обмывать удачную сдачу экзамена, расслабиться. Думаю, если бы я был с ними, расслабиться бы не получилось.

Однажды ко мне подошел секретарь парткома завода РИАП Буланкин.

– Поставь трояк одному моему протеже.

– Нет вопросов. Поставлю. Пусть подойдет.

Подошел. Я дал ему книгу и сказал:

– Прочитай всю и приходи. Получишь трояк.

Пришел. Я взял книгу, открыл первую по тексту страницу. Спросил:

– О чем это тут?

Ответил. Я перевернул книгу, открыл одну из последних страниц.

– А тут?

Тут он не знал. Не знал он и тут, и тут, и тут. Я отослал его снова читать.

– Начинай теперь с конца, – напутствовал я его.

После нескольких таких подходов взъерошенный блатной студент отвечал почти на все вопросы. Создавалось впечатление, что он выучил учебник наизусть… местами. Я, как и обещал, поставил ему трояк… По блату.

Через несколько лет работы по совместительству в ГПИ в качестве доцента кафедры конструирования и технологии радиоаппаратуры я узнал основных корифеев радиотехнической науки в этом вузе. Одним из них был профессор, назовем его Смоленский. Скрыть истинную фамилию профессора побуждает меня пикантность ситуации, происшедшей с ним. Это был невысокого роста человек, плотного телосложения, вышесреднего возраста, с лицом Черчилля. Когда он проходил мимо, его лицо заставляло окружающих прекратить броуновское движение, выстроиться в ряд и почтительно пронаблюдать прохождение господина профессора. Настоящий Черчилль когда-то говорил, что когда входил Иосиф Виссарионович Сталин, непроизвольно появлялось желание встать. Так вот, когда проходил профессор Смоленский, хотелось вскочить, построиться и скорчить почтенную рожу.

Однажды, в теплый воскресный майский день на Верхневолжскую набережную высыпало множество празднично одетого народа. Утомленные прошедшими зимними морозами, люди вдыхали свежий весенний воздух, и весеннее настроение побуждало их улыбаться и подставлять под солнечные лучи счастливые лица.

Я вдруг увидел, как, по тротуару, сгорбившись, степенно вышагивает маленький «Черчилль» с таким сверхсерьезным выражением на лице, что люди останавливались и пропускали его как небольшого размера корабль, раздвигающий направо и налево все, что встречалось на пути. Шел он, слегка сгорбившись, наклонив туловище вперед, скрестив руки за спиной, почти так же, как это делают конькобежцы. Прогулочный шаг его чем-то напоминал гусиную поступь. Голова его была выдвинута вперед, нижняя челюсть – тоже, взгляд устремлен прямо, мимо оторопевших прохожих. Он шел, как солидный гусь, выбрасывая вперед то одну, то другую ногу.

Особенностью внешнего вида этого величественного корабля было то, что у него напрочь были расстегнуты все пуговицы на брюках, а поскольку, как я уже сказал, шел он, нагнувшись корпусом вперед, место на брюках, которое должно быть застегнутым, расхлебянилось настежь. Он шел, и народ расступался перед ним, не решаясь подойти к нему и сказать о непорядке в его туалете. Так он профланировал от памятника Чкалову до поворота на Сенную площадь, сохраняя чувство достоинства, не догадываясь, что его достоинство тоже вот-вот готово было прогуляться на свежем воздухе.

В 1977 году родное наше Министерство промышленности средств связи решило заняться подготовкой в плановом порядке главного звена управления промышленностью – директоров предприятий, в том числе директоров НИИ и КБ 8 8 Конструкторское бюро . Почему главного? Да потому, что в системе повышения научно-технического потенциала страны пятилетние и годовые планы развития уже не могли рождаться в кабинетах министерских работников. Вал научно-технических задач так быстро разрастался, что если бы министерские руководители, несмотря на свой достаточно высокий технический уровень, попытались управлять этим процессом, не обращая внимания на нарождающиеся высококвалифицированные кадры на предприятиях-разработчиках, то страна эта только и занималась бы внедрением кукурузы в районах мертвой мерзлоты.

Сама жизнь подсказала принцип планирования, заключающийся в том, что руководители направлений разработок на местах, как правило, доктора и кандидаты наук, на основе знания уровня зарубежной техники, формировали план задач на ближайшее будущее и на долгосрочную перспективу, предлагали эти задачи на утверждение в научно-тематические подразделения министерств. Далее эти прожекты превращались в жесткий план, принятый специалистами министерств и утвержденный чиновниками, а, в большинстве случаев, Военно-промышленной комиссией, не выполнить который уже было нельзя. Система отчетности давила всякую возможность отлынить от выполнения того, что сам придумал.

Вот почему в стране заработал принцип отбора и воспитания руководителей научно-технических предприятий, не только обладающих чувством ответственности за порученное дело, как это было на заре Советской власти, но и достаточно грамотных, чтобы, как минимум, со знанием дела барахтаться на гребне бурного потока развития мировой науки и техники. В такую группу я – главный инженер СКБ радиоизмерительной аппаратуры – и попал в феврале 1977 года.

Группу человек тридцать собрали со всего Советского Союза в Москве, посадили в автобус, отвезли в село Покровское и разместили на пятом этаже в двухместных номерах действующей гостиницы. Первые четыре этажа были пустые. В первый же вечер нас ждал приятный сюрприз. Оказывается, рядом расположился шикарный дом отдыха, из здания которого звучала призывная музыка танца. Гостиница наша использовалась в летнее время для отдыхающих, а в зимнее время пустовала.