Владимир Положенцев - Кротовая нора. Иронические рассказы

Встал я сбоку и принялся наблюдать. Хоть и немало в церковном календаре всяких праздников, но, видимо, в тот день ничего особенного не отмечалось, народу было немного. И все же их стаканчики пополнялись серебром исправно. Как только набиралась приличная кучка, мелочь ссыпалась в карманы. У одного нищего была даже вполне нормальная черная сумка, из которой он регулярно доставал бутылку пива и блаженно к ней прикладывался.

А неплохо вы тут живете, ребята, подумал я. К вечеру мой недельный заработок наверняка имеете. Да это ладно, не каждый решится стоять с протянутой рукой. Но вот интересно, а кому вы выручку сдаете – окрестным бандюганам или, страшно подумать, попам? Ну не им лично, разумеется, а церковным служкам.

И так меня, порядочного человека, этот вопрос заинтересовал, на фоне всяких разоблачительных материалов о мздоимстве служителей культа, что я твердо решил выяснить истину.

Купил я бутылку водки и почти без закуски выпил, чтобы на утро оказаться в страшном похмелье. Так оно и вышло. Колотило меня и ломало, как в лихорадке. Причесываться не стал, умываться тоже. Правда, зубы почистил, иначе точно бы стошнило. Вынул из шкафа старый мятый пиджак, который собирался отправить на дачу еще два года назад, слаксы с кофейными пятнами и бахромой на правой штанине, оторвал на рубашке две верхние пуговицы. Посмотрелся в зеркало. Соседи встретят, перекрестятся.

А потому спускался я по черной лестнице и выходил со двора с восходом солнца через заднюю калитку. У трансформаторной будки окунул стоптанные ботинки в лужу, вымазал грязью пиджак. Проверил в карманах ли деньги. Не забыл, на месте. А лежало в них шесть тысяч, разменянных накануне на сторублевки.

Возле церковных ворот уже паслись те двое. Еще один деятель, с коробкой на груди ходил вдоль боковой ограды, у церковной лавки. На коробке нарисован крест и что-то написано, видимо, «пожертвуйте на восстановление храма!»

Приблизился я к воротам, спросил:

– А что, граждане нищие, хорошо сегодня бог подает?

– Кому подает, кому и в глаз дает, – ответил невежливо попрошайка, что имел нос похожий на неженский огурец – такой же длинный, зеленый и в пупырышках. У другого нос был тоже какой-то овощной, но походил больше на азербайджанскую помидорину. – Тебе чего тут надо?

– Да вот, – говорю, – жизнь совсем разладилась. С работы выгнали, жена ушла, дети от наркоты лечатся. Даже на черные работы не берут по причине хронического алкоголизма и слабоумия.

– Ну и шел бы ты в дурку, она тут рядом, – кивнул нищий с черной сумкой на обшарпанную крышу, торчавшую над макушками тополей. – Тут места забронированные, а без билета – с утками в пруду купаются. Понял?

– Как не понять, – отвечаю, – готов приобрести проездной хоть на месяц.

– На богача не похож.

– Какое там! – махнул я рукой. – Вчера последнее кольцо пропил, супружеское. Буду отдавать с дневной выручки хоть 90%. Не позвольте, братья, пропасть порядочному человеку.

– А с чего взял, образина, что тебе подавать станут? Здесь тоже профессионализм нужен. Мы с Беней на этом поприще какой год тренируемся.

Тот, что был Беней, кивнул, достал бутылку пива, смачно отхлебнул, не предложив приятелю. Почесал красный нос.

– Матвей правильно говорит, – сказал он, – нищенство – серьезная наука, не каждому дано.

– Может, у меня с детства талант к нищенству?

Классиков Матвей и Беня, вероятно, не читали, а потому никак не отреагировали на широко известную фразу.

– Ладно, – подумав сказал Матвей, – кидай кости рядом. Посмотрим какой ты работник. Но если к вечеру пару сотен не наберешь, пожалеешь.

– Ха, – отвечаю, – несколько сотен. Мне будут нести, как ацтекскому богу Кукулькану. От зависти лопнете.

Беня и Матвей раскрыли рты, а я спокойно уселся у левой колонны врат. Правда перед этим, для полноты картины, выхлебал из пруда несколько литров мутной воды. Меня и в самом деле мучила жажда. Конечно, был шанс подхватить какую-нибудь дрянь, но чего не сделаешь ради чистоты эксперимента.

Водопой произвел впечатление не только на моих новых коллег, но и на прохожих. Господи, только бы знакомые сюда не забрели.

А насчет щедрых подаяний я говорил не просто так. Прежде, чем пойти на паперть, я проделал некоторую работу.

Заглянул в соседний двор, а там, как по заказу, шестеро мужиков четвертинку мучают. Каждый человек отдаленно похож на какое-то животное, эти же представляли собой настоящий зоопарк. Особенно выделялись трое – коренастый дядька – ёжик, только прыщавый, длинный, как жираф старик с инвалидной палкой и тяжелый, с огромными зубами бегемотообразный парень. Остальные так себе – помесь енотов с бродячими собаками.

Подошел я и говорю:

– Здравствуйте, счастливые люди!

А что, только счастливые могут позволить себе по утрам водку пить.

Ёжик покрутил носом, протер платочком пустой стакан:

– Счастливые те, у кого чешется, да почесать могут. А что за счастье, когда на 250 граммов столько рыл? Сеструха Репья в поликлинике трудится, обещала спирта принести да где-то застряла, кляча. Сама, наверное, выпила.

– Вот! – поднял я указательный палец. – Для того я к вам и зарулил, чтобы устранить это противоречие.

Еноты презрительно покосились на мое одеяние, фыркнули, бегемот нервно откинул землю правой ногой.

Решил сразу перейти к делу. Достал купюры и потряс ими, словно акциями на бирже.

– Здесь шесть тысяч, сделаете в точности как скажу, получите половину. До следующего утра счастьем будете обеспечены.

Один из псовых затушил каблуком бычок, хмуро пошел на меня.

Я достал из кармана травматический пистолет, копию ПМ, щелкнул предохранителем.

– Человек я хоть и порядочный, но очень раздражительный, – вынул и снова вставил я в пистолет обойму, – отстрелю кран, нечем будет сивушные масла сливать.

Мужик остановился, почесал затылок. Ежик поставил на скамейку стакан, грозно взглянул на енота:

– Не суетись, Репей, видишь человек по делу. Говори чего надо.

– Так-то оно лучше, – спрятал я оружие. – Я из газеты. Главный редактор поручил сделать разоблачительный материал о церковных нищих – откуда берутся, кто их крышует. Словом, вскрыть эту прихрамовую мафию. Не сделаешь, говорит, уволю, это твой последний шанс. Он на меня давно зуб точит, собака.

– Газетчик, а по виду обсосок. Хм. Кому платят? Попам, не иначе.

– Дай человеку договорить! – замахнулся палкой на бегемота верблюд. Тот сразу поджал маленькие, оттопыренные ушки.

– Лучший способ это выяснить, внедриться в их среду, – благодарно кивнул я старику, – потому и оделся соответствующе. Ваша задача, где-нибудь через час, подойти к церкви у пруда. Там среди попрошаек буду сидеть я. Вторую половину денег, то есть три тысячи, подадите мне в качестве милостыни. Не все сразу, разумеется, частями. Будете приносить с интервалом в тридцать-сорок минут, каждый по очереди. Главное, никому больше не давайте ни копейки, только мне, это основное условие.