Ева Сечина - Судьбы. Реальные истории

– Я не тороплюсь. Ждал же тебя долго.

Ольга задумалась. Или это правда, или ерунда. Надо уточнить. Попросила подругу посмотреть через Творца, нужно ли им встречаться. Или можно просто поработать над собой, и все наладится. Или это ерунда. Подруга ответила, что надо встретиться.

Тогда Оля написала Виктору:

– Сказали, что встретиться надо. Не очень, правда, понятно – зачем.

– Вот и я примерно про то. Знаю, что надо. А зачем… Мне немного от этого «надо» не по себе.

Женщина вдруг похолодела от нахлынувших на нее не известно откуда взявшихся воспоминаний.

– Да уж. Печорин с холодным сердцем. Ты с прошлых жизней не сильно изменился.

– Я очень любил Григория Александровича в школе. А что? Это заметно?

– Заметно. Тебе ведь было все равно тогда, все равно и теперь. И извиняться ты вряд ли станешь. Но косяк есть. Из того, что идет: я даже о чувствах своих не могла говорить, улыбалась и храбрилась. Полы мыла и в служанки нанималась. А сейчас выбираю слабых, ориентированных на семью и тех, кто точно не бросит. Но таких мужчин бросаю я. И воспитываю ребенка одна. А бросить женщину и потом распивать с ней вино – очень даже в духе Печорина. Чувства у меня сейчас жутковатые.

– Вино – лишь повод. Извиняться? Если бы я знал за что. А какие выводы у тебя? Я все еще хочу продвинуться дальше. Иначе это опять будут очередные годы ожидания. Когда меня про тебя торкнуло на семинаре…

– Вся жизнь пошла наперекосяк?

– Не было и месяца, что бы я не думал о тебе.

– Ну, раз в месяц можно.

– Трудно же так жить. Начал копать.

– Ну, и что? Накопал?

– И меня накрыло состояние – ждать. Долго, внимательно и вдумчиво. Трудно это написать. Не торопи меня. Это длится три года.

– Думаю, это твое обычное состояние.

– Я тебе почти в любви признаюсь же.

– Нет, Виктор, не признаешься.

– Это ты думаешь. А у меня впервые.

– Если с тобой серьезно, то ты больно делаешь. С тобой только поржать.

– Верно. Но долги-то я сегодня хочу отдать.

– Нет, не хочешь.

– Ну откуда ты знаешь о моих желаниях?

– По твоему бездействию и ответу на мое сообщение (то, которое об извинении).

– Я боюсь. Мне трудно написать это предложение. Я впервые в жизни осознанно ХОЧУ отдать (попытаться отдать) очень важный долг. Разум тормозит наступление этого события из всех сил. Фу. Признался в мелочи, а как пробежал в гору…

– Я знаю, что ты трусишь и не хочешь. А типа надо.

– А типа да. Только знаю, что это очень важно. Для кого? Для чего? А надо.

– Я тебе написала прямо, а ты типа не понял.

– Оля, я типа все ж понял. Но это нужно делать, глядя в глаза. Мне так думается.

– Боже, ну ты и медлительный. Но раз хочешь отдать долг, все-таки немного изменился. Надеюсь, что у тебя получится.

– «Тебе ведь было все равно тогда, все равно и теперь. И извиняться ты вряд ли станешь. Но косяк есть». Это самая важная штука? Меня она беспокоит. Ну, раз хочу, значит-таки немного расту.

– Только до моей пенсии давай увидимся. Я все-таки с сильными мужчинами хочу встречаться, не с сильными дедушками.

– Вот твой язык. Он был такой всегда или только в этом теле?

– Ну, тебе пишешь, что ты сделал больно, последствия такие-то. А ты почему-то не извиняешься. Тебе все равно. И ты небрежен к чувствам других. С тобой по-другому нельзя. Это про язык.

– В вотсапе извиняться? Ты серьезно? Я, напротив, понял бы диаметрально противоположную интонацию.

– Нет, Виктор, я не серьезно. Забудь.

– Забыл.

Олю трясло. Такое ощущение, что ее пять минут назад бросил с детьми муж и ей нечего есть. Да еще и сделано это было походя, с улыбкой. Она вышла покурить. Офигеть просто. Было в прошлой жизни, а накрывает в этой. Женщина посмотрела профиль Виктора на фейсбуке. Пол мужской. Да, очень содержательная информация. А вообще, жалко, что требования о взыскании алиментов ограничены тремя годами. Вот если бы они не были ограничены пределами жизни. Например, так.

Судья:

– Вы обязаны выплатить алименты в таком-то размере Марине и Василисе.

Мужчина:

– Да я их знать – не знаю, видеть – не видел.

Судья:

– В прошлой жизни вы были мужем Марины и задолжали ей триста тысяч рублей в виде алиментов на ребенка. По настоящее время начислены проценты в размере двух миллионов рублей. В позапрошлой жизни вы были мужем Василисы и должны ей тысячу рублей, что в настоящей жизни приравнивается к стам тысячам рублей. И проценты в размере… И еще какой-нибудь меж-жизненный галактический алиментный патруль, который следит за нарушениями. Вот мужикам было бы не отвертеться! На самом деле, как говорил один мой хороший знакомый, с точки зрения кармы для мужчины хуже нет, чем не содержать свою семью. В следующей жизни родится, например, без ног. Поэтому инвалиды особого сочувствия у меня уже не вызывают. Да, деньги были бы сейчас не лишними, хоть подушку себе куплю. Сплю на той, что для живота беременных. Уже шея отваливается. Да ребенку игрушки, – Ольга вздохнула.

До дня икс – их встречи, оставалось три недели. Немного было страшно. Было чувство, что после этого дня Олина жизнь круто изменится. Но точно – к лучшему. В плане доверия к мужчинам и качествам самих мужчин. Интересно – что тогда будет с ее новым ухажером? Или подорвется деньги зарабатывать, или исчезнет. Но тогда точно появится другой, покруче.

Договорились, что встретятся у нее дома. Странно приходить в ресторан со своим вином. Да и разговор мог быть не из приятных. А рыдать на публике Ольге совсем не хотелось. Обычно, если ты накосячил в прошлой жизни, то в этой у тебя проблемы. Но какие проблемы могут быть у Виктора? Бизнесмен, много путешествует, есть деньги, семья. А! Олю осенило. Так он в меня типа влюбился что ли. И три года не может от навязчивости избавиться. Хотя видел всего три дня. Да, наверху, похоже, есть чувство юмора.

Виктор зашел немного с опаской. По квартире бегал ребенок.

– Я тут купил кое-что.

Протянул пакет с сыром, конфетами. Осмотрел крошечную Олину однушку.

– Да, мужской руки не хватает, – произнес, кивнув в сторону болтающейся дверцы шкафа и сломанных полочек.

Разговор не клеился.

– Ты все еще женат?

– Да.

И молчание. Оля чувствовала исходящие от мужчины сексуальные импульсы.

– Но эту жену бросать не стоит. А то в следующей жизни придется и с ней разговаривать, – усмехнулась Ольга.

– Слушай, – мужчина смотрел ей в глаза. – Ты прости меня. Прости, если сможешь. Я был не прав.

– Да, мне не легко было… Глаза женщины повлажнели.

– Ты только не плачь. Я тут подумал – может, тебе что-то надо? Ну, в смысле денег. Если это удобно, конечно.

– Ну, я не откажусь. Наверное, да…

– А что ты хочешь? Мы можем все купить. Или вот, на, – мужчина достал кошелек и протянул пятьдесят тысяч. Давай я тебе каждый месяц переводить буду. Пока ребенок не повзрослеет. Или пока ты замуж не выйдешь за какого-нибудь богатея. Ты же красивая. На, возьми, долги надо отдавать…