Сергей Черепанов - Верхом на посохе
- Название:Верхом на посохе
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785449325051
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Черепанов - Верхом на посохе краткое содержание
Верхом на посохе - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Белый – цвет чистоты, света. «Светлой мечтой всей прогрессивной семьи» и должен быть Дом. Воплощенной мечтой, реальной до-райской наградой за труды всей жизни, за что и дети, и внуки будут благодарить пра- и прапра-, а значит, и наследовать, и продолжать.
По этой причине и Линдин дом мог быть цвета любого, но остался в моей памяти белым, и в силу этого обращенным скорее к небу, чем к земле, выражающим саму «идею Дома». Думаю, по этой же причине Линдин дом выглядел тогда – в 1997-м – излишне комфортным. Сейчас же я могу назвать его хорошим, достойно скромным, в самый раз.
Страна пацанов
Штатам – одиннадцать. Считайте: если США – 200, а Китаю – 2000 – в пересчете на человеческий возраст – пацан и Конфуций. По этой мерке нетрудно просчитать, что Германия, Франция, Россия – предпенсионного возраста. Боятся, что подсидят. Тридцатилетняя Япония в самом расцвете творческих сил! Украине, если считать от первых гетманов, – 20—22, возраст выпускника. А Штатам – одиннадцать, как Тому и Геку, как тому пацану из «Последнего дюйма», или другому – из «Вина из одуванчиков», и персонажам Нормана Раквелла, и мне. «Я родился на острове Борнео в одиннадцать лет», – писал я когда-то, то есть вчера. Не потому ли Линда и повезла нас по одиннадцати штатам Восточного побережья? Штат за год?
– Я включила в план одиннадцать штатов, и еще – дистрикт Коламбия, как довесочек! – сообщила она в аэропорту, прищелкнув пальцами так, что мы просто обязаны были завизжать – Вау !
И мы завизжали.
История Дома
– Дом начал строить мой прапрадед, а завершил – дед. Три поколения.
Линда взяла с полки альбом:
– Это мой отец, вот – дед, прадед. А вот здесь в кресле – мои прапра – Лу и Джо. Первые американцы в нашей семье. Мы храним их письма. А это, – Линда перевернула страницу, и в прозрачном файле я увидел пожелтевший листок, – автобиография Джо. Родился в 1818-м в Манчестере, Англия. В 1826-м – да-да, в возрасте восьми лет, семья была многодетной – начал работать на шахте. Рабочий день – 12-14 часов. В 11 лет работу бросил, ушел. Устал. «Закон о бродягах» заставил снова пойти в шахту. В 15 лет встретил Лу, но о семье не могло быть и речи. Ему было 16, когда он прибыл в Штаты. За лучшей долей, как говорится. И снова, после многих мытарств – снова шахта. Но условия – и труд, и быт, и оплата – уже были иные. Через год вызывает Лу. Начинает учиться, вечерами, ночами – школа, горный колледж. В 23 – мастер, в 26 – начальник смены. В 32 – дипломированный горный инженер. Семья растет. Дети подрастают и разъезжаются по стране. Вместе со старшим – Джим идет по его стопам – начинает строиться.
Как все похоже! И с моим дедом было то же – и сиротство, и голод в двадцатые, и с бабушкой встретился, когда ей было 15, и в свою первую квартиру – а до того бараки, общага – в долгожданную, обставленную покупной мебелью, въехал 22 июня 1941 года…
Я слушал Линду и убеждался: семейная память у них минимум на два поколения больше. Я начинал понимать, что ни трипольцы, ни арии, ни протошумеры, ни скифы – не ими измеряется память народа, а средней семейной памятью, и вся эта память вращается вокруг конкретного участка земли и возведенного на нем строения.
Русское чудо в Филадельфии
– Праздник начинается в Филадельфии, у здания, где была объявлена независимость. Это особое место. Это – как у вас Кремль, то есть, извините, в России. Туда – уже сообщили – прибудут Тэд Тернер, Джейн Фонда … – Линда называла фамилии, – и попробуем мы. Конечно, если удастся припарковаться. Это – проблема. В последние годы мне приходилось бросать машину далеко и идти пешком. Хорошо бы успеть, – сообщила, выезжая на автобан.
Автобан описывать уже бессмысленно. Не многим отличается и центр Филадельфии от Киева в часы пик. Впрочем, одно отличие есть. У нас машину поставить можно, пусть под угрозой штрафа и эвакуатора, а здесь не ставят, потому что нельзя, а кроме того – штрафы.
Подъезжая к центру, Линда озабоченно завертела головой, и так же озирались водители перед нами. На лицах у всех – увы, без шансов. У бровки вплотную стояли счастливчики, прибывшие на шоу ранним утром, и предположить, что кто-то из них уедет, освободит желанное – нет, вожделенное! – местечко, было столь же невероятно, как и представить, что Джейн Фонда-Тернер снимает свое красное суперплатье, о котором столько писали и говорили на СиэНэН, и протягивает его Линде со словами: «Возьмите, милая. И Теда в придачу, и место на сцене, и место для авто! Сегодня – ваш день!»
– Ах! – вздохнула Линда, уловив мои фантазии. – Они все чаще сворачивают налево. Надо уезжать из центра.
И тут я вдруг заявляю:
– За тем поворотом мы получим место, – говорю я, совсем не понимая, откуда это взялось, и почему – мы, ведь перед нами – очередь, но повторяю: – Вперед, да, сразу за поворотом.
Мы повернули, задержавшись на перекрестке, и как только джип перед нами проехал дальше, освободив место для выезда, – от бровки, мигнув левым глазком, резко вывернула дама в красном; поджав при этом переднего, засуетившегося, понимающего, что как-то надо бы сдать назад, замигавшего нам аварийкой, мол, это мне, мое…
– Это – мое, – произносит Линда, твердо и жестко, как акула капитала. – Йес! Хиа ви а! – голос ее звучит победно, и, оборачиваясь, Линда вдруг пристально смотрит на нас: «О, эта загадочная, таинственная русская душа!» – говорят ее глаза.
А мы молчим смиренно. И что сказать? Чудо.
Что было дальше? Речи, гимн, хор афроамериканцев, красное платье Д. Ф., волонтеры в одежде того времени… Интересно, конечно. Но с чудом-то не сравнить.
Хаус и Хом
«Настоящим родовым гнездом, – сообщал Хаус, – я ощутил себя на рубеже веков – ХІХ и ХХ. А знаете, почему? Неправильно. Достроили меня раньше, в восьмидесятые. Все просто. Джо и Лу дождались правнуков! А правнуки проводили стариков из дома, где родились. Круг замкнулся. Обычный дом стал Домом. В английском для этой метаморфозы предусмотрены два слова: Хаус и Хом . Емкие слова. Хаус – произнесите: „ Ит из май хаус! “ – звучит „Как просторно!“, как будто хозяйка показывает его гостям (или покупателям), обращая внимание на обилие света и воздуха. А Хом – с продолженным „оу“ – норка, теплая берлога хомяка, место у семейного очага, первое слово-звук санскритской мантры „ Ом мани падме хум “, мантры, приводящей в равновесие дух и плоть, пространство дома и Космоса. Вот почему Дом – есть точка соединения времени и пространства. Четыре поколения – закольцованный век – и четыре угла отдельной жилплощади – и есть Квадратура круга, разрешаемая самой жизнью. И опять – все сначала».
Перечитывая Ильфа и Петрова, я понял, почему так мало изменилась жизнь американской провинции. В аптеках, правда, уже не перекусывают, а в Кристмас Три шопе
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: