Дмитрий Красавин - Пересказы

Короткие истории, насыщенные пищей для ума и сердца – что может сравниться с ними по силе притяжения? Прочитав, прислушиваешься к себе, находишь ассоциации, что-то отвергаешь, что-то принимаешь…

В этой небольшой книге я пересказываю притчи и занимательные истории как придуманные когда-то мною, так и услышанные от друзей, знакомых или прочитанные. Сюжеты некоторых из них корнями уходят в далекое прошлое. Так, включенные в книгу древнекитайские притчи, были написаны почти 2500 лет назад философом и даосским подвижником Ле Юйкоу, который жил в начале IV веке до н.э. Их тексты я привожу по книге «Атеисты, материалисты, диалектики Древнего Китая», перевод с китайского Л. Д. Поздняковой, изд-во «Наука», 1967. Автором притчи о святой Рабии «Иголка» является персидский поэт-суфий и философ Джалаладдин. Руми, живший в 13 веке. Русский перевод притчи я нашел в книге «Поэма о скрытом смысле: Избранные притчи», переводчик Наум Гребнев, 1986. Буддистские притчи взяты из изданной в 1957 году книги «101 Дзенская история», перевод С. А. Кроткова. Сказка «Сон» была написана Г. Х. Андерсоном в 1851 году, на русский язык переведена Анной Ганзен в 1894 году.

Основным критерием отбора притч и рассказов для книги были их красота и скрытый смысл. Здесь нет ни одной сказки, притчи, ни одного рассказа которые бы оставили меня равнодушным.

Авторства большинства сюжетов, передаваемых из уст в уста и через интернет на протяжении многих лет, установить не представляется возможным. Пересказывая их, я стремился к тому, чтобы они тронули ваши сердца так же, как тронули когда-то мое. С этой целью я насыщал их красками, подправлял сюжеты… Приятного чтения!

Дмитрий Красавин

www.dkrasavin.ru

Эту притчу я слышал в Рыбинске на встрече мологжан. Говорят, ее когда-то рассказывал прихожанам архимандрит Павел (Груздев)

Ехал как-то архиерей по морю на Соловки, в монастырь. Справа по борту островок каменистый маячит. Кто-то из местных пальцем в сторону островка показал и сказал, что на нем три святых старца живут. Архиерею любопытно стало, велел шлюпку на воду спустить. Перебрался в нее со своими приближенными, и погребли они к тому островку. Подошли к берегу. Островитяне архиерея с поклоном встретили, привели к своему шалашу, усадили на бревнышко. Владыко их перекрестил и сразу с вопросом:

– Ну, люди добрые, рассказывайте, кто вы такие, как долго здесь отшельничествуете?

– Долго ли не знаем, но лет двадцать или тридцать, пожалуй, будет. А оказались здесь по промыслу божьему. Рыбачили на море, как вдруг шторм начался, лодку о камень разбило. Мы среди волн взмолились господу и пообещали, что коль дарует нам добраться до клочка земли, то до конца дней своих жить на нем будем.

– Похвально, что от обета не отказались, ну, а молитесь-то как?

– Да какие из нас, владыко, молитвенники. Помним, что на небе бог в трех лицах, и нас трое. Вот три раза в день и говорим ему: «Трое вас, и трое нас, помилуй нас».

– Ну, это никуда не годится! Читать умеете?

– Что букв и знали, забыли – книг здесь нет, почту не получаем.

– Ну, тогда давайте устно учить, повторяйте за мной: «Отче наш, иже еси…»

Много ли мало ли времени прошло, но архиерей уехал лишь тогда, когда старцы повторили ему всю молитву от начала до конца самостоятельно.

Шлюпка причалила к судну, архиерей поднялся на палубу. Перед тем как идти к себе в теплую каюту глянул еще раз в сторону островка и увидел, что тот весь охвачен ярким заревом.

– Шалаш у старцев горит! – крикнул кто-то из приближенных.

Архиерей приложил ладонь козырьком к глазам, вглядывается вдаль. Что такое? Зарево от острова отделилось и к судну летит, а под ним по воде, аки по суху, бегут три отшельника. Приблизились к борту, кричат снизу:

– Прости владыко, только ты отъехал, заспорили мы промеж собой, как правильнее молиться. Научи нас еще раз, а то как-бы раздор не случился.

У архиерея слезы на глазах выступили, а в голове мысль бьется: «Как я ничтожнейший из ничтожных посмел этих святых людей поучать? Молитвы и обряды – лишь средства пробуждения любви, а те рыбаки живут ею». Перегнулся он через борт и кричит в ответ:

– Люди добрые, я много молитв знаю, но по морю бегать не умею. Возвращайтесь на остров и молитесь, как раньше: «Трое вас, и трое нас, помилуй нас».

Архимандрит Павел (в миру Павел Александрович Груздев (1910-1996) С 1916 года жил в расположенном недалеко от Мологи Афанасьевском монастыре до момента его закрытия. В 1941 году был арестован по делу архиепископа Ярославского Варлаама, долгие годы провел в тюрьмах и лагерях. В 1958 году был реабилитирован. С 1960 по 1992 годы служил настоятелем Троицкой церкви села Верхне-Никульского Некоузского района Ярославской области. Учил прихожан и приезжавших к нему со всей Руси паломников как жить по христианским заповедям, рассказывая притчи и жизненные истории. В 1983 году возведен в чин архимандрита. Последние годы жизни провел в Тутаеве. Похоронен на местном кладбище. К месту погребения отца Павла приезжают паломники из разных регионов России. На могиле старца постоянно служатся панихиды.

У короля был сад, в котором росло бесчисленное множество растений со всех концов света. Король любил свой сад и с удовольствием отдыхал в нем между делами.

Однажды ему пришла в голову мысль поинтересоваться у растущих там деревьев и цветов – счастливы ли они?

Он подошел к могучему дубу, под сенью которого так приятно было посидеть в знойный полдень, и спросил:

– Ты счастлив?

– С чего бы это мне быть счастливым? – недовольно проворчал тот в ответ.

– А почему бы нет? – искренне удивился король. – Неужели мои королевские садовники так плохо за тобой ухаживают?

– Не то, чтобы плохо. Но вот если б они могли что-нибудь сделать с моими плодами…

– Но я не вижу на твоих великолепных ветвях ни одного поврежденного желудя!

– Это так, но они такие крохотные, невкусные, невзрачные. Мне, сильному и могучему, невыносимо стыдно иметь такие плоды! Они унижают мое достоинство! То ли дело плоды у яблони!

Король подошел к яблоне:

– У тебя такие большие красивые плоды и к тому же очень вкусные, ароматные. Ты счастлива?

– Ага, выдумал тоже! – возмутилась яблоня. – Посмотри на мои ветви – они стонут под тяжестью этих плодов. С таким бременем, о каком счастье вообще может идти речь? Вот вишня – ей определенно повезло – и плоды самое то, и цветет всех красивее в саду!