Макс Игнатов - Черные подковы

Домой Витя шел как во сне. Он не был по жизни массовиком-затейником, в компаниях чаще всего скромно сидел сбоку, стараясь не выделяться. Кое-какой мужской статью природа его не обидела, и девушки обращали на него внимание, но… Татьяна была у него одной и единственной, его вроде бы всегда это устраивало, вот только сейчас Виктор понимал, что перспектива измены жене весьма вероятна. Прислонят ли его к серой стене или положат на мешок с сахаром, или это произойдет как-то иначе – он не понимал, как не понимал и того, почему Антонина, ни разу до этого момента им не замеченная, стала какой-то коброй, загипнотизировавшей его. Получается, он уже готов изменить Татьяне? Сейчас он придет домой, а там опять претензии, сопли-слезы!

Он зашел в квартиру и сразу унюхал запах чего-то свежеиспеченного. Татьяна не часто баловала его пирогами и прочей подобной снедью, хотя от матери многое переняла как хозяйка, в чем Виктор убедился, всего однажды побывав в гостях у будущей тещи. И вот теперь, разувшись и скинув китель в коридорчике, он вошел в комнату и не поверил глазам: их раскладной столик стоял посреди комнаты, на праздничной скатерти стояли две тарелки, две рюмки, салат в салатнице и горячий пирог, его любимый, с рыбой. Татьяна стояла рядом и улыбалась:

– Ты ведь не будешь меня ругать?

– За что?

– Понимаешь, в общем…

Она как раз собиралась укладывать Дашу, когда к ней завалились ее подруги, сестры Машка и Галка, работавшие в школе. С их мужьями, лейтенантом Насоновым и местным замдирклуба Коробковым, Виктор сдружился больше всего. Машку с Галкой так и называли все – «сестры», их мужей – «сестролюбы», а иногда и несколько жестче, на что мужья особо не обижались, потому что всегда было понятно, о ком шла речь. Все четверо были небольшого роста, как с инкубатора, и было смешно наблюдать за тем, как они идут по улице одной компанией. Вова Насонов был работяга, но с какой-то хитринкой, и Маша такая же. С мужем Маша, по крайней мере – при чужих, никогда не спорила. А Вася и Галя Коробковы шли по жизни с душой нараспашку, и с улыбками на лице. И каблук Галки на уже сформировавшейся Васиной лысине был виден всем и каждому.

Виктор как-то дал взаймы денег Коробкову, вот сестры и пришли, как бы отдать долг со скромной учительской получки и навестить молодую мать. Они погуляли на улице с коляской, что было весьма кстати для Татьяны и полезно для дочки. Сестры щебетали о своем, а Татьяна невольно задумалась о том, что творится у них с Витей в семье, и правильно ли она себя ведет в последнее время. И когда они стали заходить по очереди в магазин, где как раз завезли мороженую рыбу, она уже дошла до той стадии, что корила себя за то, что у них с мужем давно не было ничего чисто семейного. И в этом, конечно же, она тоже винила только себя, ведь она отдавала все свое время дочке и забывала уделять должное внимание ее отцу. Взглянув на рыжую продавщицу, которая ее обслуживала, она вдруг поняла, что может многое потерять, а какая-нибудь вот такая рыжая – увести ее Виктора. Конечно, обо всем она мужу не стала говорить, сказала только:

– В общем, я почти все потратила. А хлеб ты зачем купил, со вчерашнего дня же еще остался…

– Да ладно, – сказал обалдевший от всего Виктор. – Давай пирог поедим!

Грудью Татьяна уже почти не кормила, поэтому позволила себе две рюмки настойки. Гордеева было за уши не оттащить от рыбного пирога, что вкупе с настойкой привело его в полное обалдение. Еще больше ему было приятно от того, как жена смотрела на него все это время, пока они сидели за столом. Дашутка уже спала, по старенькому телевизору тихонько пели какие-то эстрадные звезды. Виктор вытер платком губы.

– Наверно, нам надо поговорить…

– Пойдем в кроватку, – сказала жена.

– А…?

– Я утром пораньше встану и все вымою.

Потом, после всего приятно-сексуального, они долго лежали, обнявшись, на своей «полуторке» и молчали. Первым зашептал Виктор:

– С первых же больших денег купим здоровенную софу. Или тахту, не знаю. Хватит маяться.

– Мы куда ее поставим-то, Вить?

– Найдем место. Были бы деньги – найдем, что купить, а купим – найдем, куда поставить.

– Дашку не скоро в садик отдавать, так что я еще долго на работу не выйду.

– Деньги – это мужская тема, Тань. Ты не заморачивайся. Будет у нас и мебель, и квартира, и машина, и дача… не смейся, все будет, я тебе обещаю.

– Вить, да нам до этого не дожить.

– Надо просто видеть цель и ее добиваться. Я тебе слово даю – все сделаю, себя переломлю, промолчу, когда надо, с начальством буду как шелковый, но мы будем с тобой богатые и счастливые. И с Дашкой конечно! Ради нее я… не знаю… Родину продам!

– Вот дура-ак..!

– Ну, это я образно, шучу, конечно. Что ты шуток не понимаешь? Только ты меня должна поддерживать везде и во всем, поняла? Ты ведь жена советского офицера! Если что скажу тебе – ты мне верь и слушайся, и я тебя не подведу, я тебе обещаю, поняла?

– Да поняла я…

– А раз поняла – слушай внимательно: разворот на сто восемьдесят, бегом! Поскрипим еще, пока Дашка спит?

Время потихоньку шло. Серьезно изменилась ситуация в стране. Политическое противостояние привело к ГКЧП. Было очень сложно в те августовские дни, когда армию пытались сделать инструментом в руках власть предержащих. Сами офицеры сосновской части, как и другие их собратья по всей России, члены их семей, пережили тогда немало тревожных часов. Но командир части, подобно многим другим, не впал в панику, проявил нужную выдержку и дождался ситуации, когда стало понятно, кто сильнее и кому следует присягнуть на верность.

Через год после этого уже ожидаемое, но от этого не менее радостное событие пришло и к лейтенанту Гордееву. Очередная, по-честному заслуженная третья звезда опустилась на его плечо. Впрочем, это будет не совсем правильно – опустилась она – точнее, они, по одной на каждый погон, – сначала в стакан, доверху наполненный холодной водкой, как полагается по старой армейской традиции. Старые пердуны вспоминали о былых временах, когда (по их, конечно же, словам) отдавали честь очередному званию, выпивая стакан не водки, а чистейшего спирта, и потом еще весь вечер танцевали до упаду. Но нынешняя прыщавая молодежь вежливо над ними подшучивала, так как поднимать на смех старших по званию даже в неформальной обстановке было не с руки, да и к водке все-таки организм современного военного был более приспособлен. К тому же водку стало достать намного проще, на любой вкус и цвет, потому как появилась даже черная водка, а вот на спирт «Рояль» уже никто не кидался, ибо разговоры про ослепших любителей голландского зелья делали свое дело.

И вот стакан выпит, верная рука тряхнула его, и заслуженные звездочки скатились к Витиным губам. Продемонстрировав всем собравшимся в столовой пустой сосуд в одной руке и сверкающие звезды в другой, Виктор икнул и в меру твердым голосом произнес: