Голиб Саидов - Джинны из хурджина. Байки, миниатюры, рассказы

Итак, дождавшись, когда ярость отца достигла своей наивысшей точки, все дети, в предвкушении «премьеры», нетерпеливо заёрзали на стульях: каждому хотелось насладиться предстоящим спектаклем. Оставалось только послать гонца с извещением.

Вскоре, когда мама молча положила перед главой семейства мой табель, гостиную оглушил грозный рык и, к величайшей радости старшего брата, ответственная миссия делегата была поручена именно ему.

Надо отдать должное его фантазии и изобретательности, поскольку, справился он со своей задачей настолько блестяще, что многие послы умерли бы на месте от зависти.

Тем временем, ничего не подозревавший я, был с головой погружён в футбол. Ворвавшись в штрафную площадку противника и получив отличный пас, я уже развернулся, было, для того, чтобы отправить мяч в «девятку», как вдруг, боковым зрением, увидел радостно бегущего мне навстречу брата, энергично машущего руками и орущего непонятно – что.

– ВЕлик! – явственно и отчётливо донеслось до моего уха. – Иди скорей, посмотри, какой тебе купили велосипед!!!

Мяч медленно, как в кино, повис на какое-то мгновение в воздухе, а затем поплыл куда-то в сторону, в то время, как самого меня – плавно унесло в другую. Перед глазами внезапно вспыхнули розовые круги, а земля под ногами исчезла, то есть, совсем растворилась. Её просто, не существовало!

Я уже не помню, что я кричал в ответ брату, каким образом преодолел кажущееся бесконечным расстояние до дома, как ворвался домой и как сбрасывал на ходу свою обувь… Ничего этого не помню. Помню только, что, влетев пулей в комнату, с горящими глазами, едва выдохнул:

– Где велик?!

Окончательно же, приду в себя, когда увижу отца, судорожно расстёгивающего на поясе ремень и цедящего сквозь зубы:

– «Велик», говоришь? Сейчас я тебе покажу «велик»!

И тут, я впервые в жизни, вдруг ощутил, как где-то глубоко внутри просыпается какое-то неведомое мне прежде чувство, с которым никогда ранее не приходилось сталкиваться.

Нет, велосипед здесь был совершенно ни при чём: о нём я уже успел забыть. То было совершенно иное… до боли сжавшее грудную клетку. Такое ощущение, словно, по чему то очень свято оберегаемому и тщательно скрываемому от всего остального мира, а потому, и – очень сокровенному и дорогому – пробежалась рота солдат, растоптав всё вокруг своими грубыми и грязными тяжёлыми сапожищами. Ощущение полной пустоты и разрухи…

Взбучку я, конечно же, получил. Хотя, папе с трудом удалось дотянуть до конца роль строгого и сурового родителя. Ибо, в такие минуты, он сам очень сильно переживал и еле сдерживал себя от того, чтобы не расчувствоваться и не приласкать свою несчастную жертву.

И уже поздно ночью, когда я, всхлипывая и шмыгая носом, почти засыпал, вдруг знакомая тёплая и колючая щека нежно прошлась приятным наждаком по моему горячему лбу, после чего я окончательно успокоился и заснул.

Брат и я в гостях у сестры в Ташкенте. 2017 г.

Каюсь: в школе я учился из рук вон плохо, являясь твёрдым «троечником». Более всего, я ужасно боялся таких предметов, как «химия», «физика» и «математика». В связи с этим, невольно всплывает известный анекдот.

– Ты помнишь. чему равен синус 45?

– Помню: корень из двух на два.

– А тебе это пригодилось в жизни хоть раз?

– Конечно!

– Как?

– Вот ты сейчас спросил, я ответил!

Лишь по «рисованию», «истории», «литературе» и «русскому языку» я имел заслуженные «четвёрки». А по «географии» даже – «пятёрка»! Но, про «географию» – это отдельная тема: успешному освоению этого предмета я всецело обязан брату.

Так уж сложилось, что самым интересным для меня собеседником (на протяжении вот уже более полувека), является мой старший брат Ганижан. С ним можно общаться на любые темы: о политике и экономике, о медицине и психологии, об искусстве и классических поэтах Востока, о философии и о юморе. Для меня он является тем редким авторитетом, перед которым я испытываю благоговейный трепет.

Две основные черты его характера – свобода и независимость – будут сопровождать его по жизни, постепенно выковывая в мудрую и независимую личность. Несмотря на небольшую казалось бы разницу во времени (всего лишь 6 лет), мы живём с ним «в разных мирах». Сейчас попробую объяснить…

О нашем «любимом и славном вожде» мною уже написано немало. Но сегодня, в контексте такой славной даты… грех не вспомнить его ещё раз.

В каком-то смысле, мне здОрово повезло: меня угораздило родиться в самый пик расцвета Страны Советов: Великая Отечественная отгремела, страна потихоньку стала оправляться и приходить в себя, Гагарин полетел в космос, мы помогаем африканцам сбросить колониальное иго, заставляем страны Варшавского договора полюбить социализм, а цены практически застыли со сталинских времён (если не считать хрущёвскую деноминацию 1961 года).

В смысле социальной защищённости – и вовсе не стоит говорить: всюду тебя заботливо оберегают партком, профком, местком, участковый милиционер и ДНД (добровольная народная дружина). Всё бесплатное: медицина, образование, путёвки в санаторий, пионерские лагеря, дворцы творчества, кружки, клубы. В школе: красный уголок, клятва пионера… Лёня Голиков, Валя Котик, ну и конечно-же, Кочан Джакыпов (куда ж, тут деться без интернационализма!)

Брат же мой, являлся отчасти продуктом той ещё, старой буржуазной системы, который не успел толком, по-настоящему заразиться коммунистическими идеями и лозунгами, и у которого, по всей вероятности, был приобретён стойкий иммунитет против любой пропаганды и идеологии. Очень возможно, что всё это ему передалось с генами от предков, и в первую очередь, от моей тихой и неприметной бабушки (по материнской линии), прекрасно помнившей приход большевиков и захват войсками М. Фрунзе старой Бухары осенью 1920 года.

– Мучико омдан! («Мужики пришли!») – это словосочетание накрепко останется у неё в памяти до конца своих дней, поскольку, именно в этот период, бухарцы любыми способами постараются вывести своих жён, сестёр и дочерей за пределы города (в окрестности и кишлаки), избавив тем самым свои семьи от насилия и позора со стороны пришедших «освободителей».

И, если моё поколение, будучи первоклассниками, на полном серьёзе гордилось октябрятской звёздочкой, а потом – в четвертом классе – искренне рыдало, если не находило своей фамилии в списке претендующих, носить гордое звание «пионер», то поколение моего брата лишь снисходительно посмеивалось над колдовскими обрядами и шаманскими ритуалами советских неофитов.