Михаил Першин - В. Ж. О. П. (виртуальная жизнь офисного планктона)

Он страдал вместе с дочкой, он почти чувствовал ее боль. И он страдал сам по себе, представляя ее не такой, какая она сейчас, а какой была пятнадцать и двадцать лет назад, и при этом – что вот она лежит, раздвинув ноги… И сколько он ни твердил себе, что она же не в возрасте четырех или, там, девяти лет рожает, что все-таки, сейчас она взрослая, но отогнать это жуткое видение не мог. Как раненный олень!

Отозвалась Аня:

– Ты мне звонил?

– Да. Мне казалось, что должны были дать наркоз. Или я что-то путаю?

– Какой наркоз?

– Ну, обезболивающее.

– А! Ну это еще не сейчас – это, наверно, когда уже сами роды пойдут. Я точно не знаю.

– А сейчас что, не роды?

– Сейчас схватки.

– Может, все равно можно обезболить?

– Не знаю, там, наверно, без нас знают, что и как.

– Ладно, пока!

А на планете Курошанд тем временем прорастало растение бубуру, полу-дерево, полу-змея. А сок его плодов… Кстати, в оригинале эти плоды никак не назывались: плоды и плоды, – а Дмитрий Михайлович в прошлом номере (том самом, который сейчас сдается: для редактора он уже стал прошлым ) придумал им название – бубуруши, соединив бубуру с грушами , и Линда никак не отреагировала; правда, это не означает, что она не спохватится через месяц или еще позже и не придется отказаться от этой находки. Так вот, сок бубуруш… Сперва Дмитрий Михайлович писал: «бубурушей», но корректор Нина заметила, что, раз это слово построено по модели груш , то и склонять надо — бубуруш ; великое дело – хороший корректор! Так вот, сок бубуруш обладал тем свойством, что, попадая на электрические провода, превращал их в живых червей, которые могли заползти куда угодно и изрыгнуть (нет, конечно, в окончательном тексте этого неаппетитного слова не было, там использовалось нейтральное выпустить ) разряд молнии. Но беда в том, что, напомним, бубуру было лишь отчасти растением, а отчасти – еще и змеей, поэтому добыть его плоды можно было только, загипнотизировав его игрой на… Думаете, свирели или флейте? Ну не надо же так банально мыслить! – на гитаре! Причем, авторы первоначального английского варианта оттягивались , вкладывая в уста Пионеров-бумси несколько переделанные цитаты из известных рок-песен. Наши же переводчики, и, в частности, Тоня, напротив, не заморачивались и тупо переводили текст. Впрочем, при том, какие гроши им платят за перевод, невозможно требовать от них чего-то большего, чем подстрочник, который предстоит облагородить редактору.

В первых номерах он еще не сообразил, что к чему, и так оно и шло: Пионеры-бумси или Пираты-керуки (те тоже охотились за бубурушами) играли на гитаре и пели какую-то галиматью. Ну, мало ли что поют под гитару! Заметил неладное (или именно что ладное ?) Дмитрий Михайлович на третьем номере журнала, когда в пузыре, выходящем изо рта певца, стояло:

Не торопись,

Будь хиппи!

Как-то это было совсем уж бессвязно: конечно, в Бумсиландии много земного, вплоть до англоязычных имен и фамилий, но неужели там и хиппи свои имеются? Он полез в английский текст на предмет опечатки. И увидев:

Don’t hurry,

Be hippie! —

понял, что это парафраз «Don’t worry, be happy!». Тогда-то ему и пришло в голову использовать цитаты из песен отечественного производства, никак не привязываясь к оригиналу. В результате вместо «Не торопись…» в русской версии журнала появилось:

Над бубуру горит

бумсийская звезда!..

Для ясности хотел еще добавить: «Пришелец не спешит, пришелец понимает…», – но на это уже места не было, и он решил обойтись без этой точки над i.

В дальнейшем, встречая текст, который отважные Бумси пели дереву-змее бубуру, Дмитрий Михайлович, не обращая внимания на перевод, сразу заменял его на шутливо (а порой натужно) измененные цитаты из попсовой или рок-лирики, а песни кровожадных Керуков кроил из блатняка, разумеется, приличного (в смысле, без нецензурщины).

На этот раз никаких каламбуров на тему популярных мелодий в голову не приходило. Раненного оленя вытеснило кесарево сечение. Точнее, мысль о том, почему он не настоял, на том, чтобы его сделали!

Ну как же, в самом деле, мог Дмитрий Михайлович проявить такую мягкотелость! Ведь еще районный гинеколог, когда Леночка к ней пришла на третьем месяце, спросила: «А муж у вас высокий?» – и узнав, что да, сказала: «Может быть, придется кесарить». «Может»! Да обязательно надо было! Еще и таз у нее… Ну да, да, сделали анализ… Не рентген, а как его? …грамма какая-то. Чтоб таз проверить. Сказали, что ничего, нормальный – все и успокоились. Так ведь нормальный-то нормальный. Это он, может, для других такой – нормальный. А для Леночки… Мало ли что там бывает! Не то прилежание, да тысячи отклонений могут быть! А кесарево – раз, и надежно. Да еще с обезболиванием. Правда, теперь всем обезболивают, и без кесарева тоже. Черт знает что! Когда-то говорили, ни за что нельзя. Вот – он еще совсем молодым был – когда Аня первый раз рожала, он именно спросил у врача: «А почему нельзя под наркозом рожать? Уснула бы, проснулась – а тут ребеночек готовенький». Так тот на него как на дурачка посмотрел: «Вы что, не понимаете? Она же должна всё чувствовать, реагировать!» А теперь оказывается… Ну пусть это не наркоз называется, а обезболивание. Велика разница!

Заиграл телефон, и Дмитрий Михайлович схватил трубку и почти закричал:

– Ну что?!

– Димуль, это я, что с тобой? – прощебетал из трубки голос зав. рекламным отделом Тамары.

– А, Тамарик, привет!

(У них давно установился такой нежно-воркующий стиль общения.)

– Димуль, у тебя найдется полполоски под барашка Бэкки?

– Где?

– Ну где, где? В «Пионерах», конечно!

– Тамарик, ты что! Мы же сегодня сдаемся. Всё утверждено! Ты бы хоть дня три назад сказала.

– Да они только сегодня прорезались. Ты же понимаешь: барашек Бэкки!

Дмитрий Михайлович понимал: «Барашек Бэкки» – новый бренд одного из их самых ценных партнеров. Но и хозяева «Пионеров-бумси» тоже были не последними в иерархии приоритетов.

– Ладно, я схожу к Верочке, – с придыханием сказала Тамара.

– Ага, я тоже подойду. Ты прямо сейчас?

Она дала отбой, не дослушав, но он и так понимал, что боевая пиарщица уже на пути к директору департамента периодических изданий. Они, действительно, столкнулись перед дверью Веры Владимировны.

В кабинете шло совещание с экономическими сотрудниками. Дмитрий Михайлович подождал бы, пока оно кончится, но Тамара, бронебойная при всей своей изысканной утонченности, ворвалась внутрь. Ну раз так, то и он просочился следом.

– Что-то случилось? – подняла на них взгляд Вера Владимировна.

– Верочка, – спокойно ответила Тамара, – «Барашек Бэкки» объявился. Как мы договаривались, я им ни-ни, не звонила, не писала, и вот – сегодня… Сами… Здорово!