Эльвира Шабаева - Избранное Время слов. Том 1

Мы с Лёхой наперегонки вбежали на потрескавшийся лёд и, подбадривая друг друга криками, начали ломать его. Сначала мы едва-едва мочили сапоги. Было мелко и скучно. Затем Лёха отбежал на середину импровизированного озера, подпрыгнул и с силой ударил ногами по льду, лёд не поддался. Я понял, что своими силами нам не справиться с этой задачей и побрёл искать подручные средства: камень или кирпич. Отойти далеко я не успел. Раздался глухой треск, и пронзительный крик друга резанул мне по ушам. Ему всё-таки удалось продырявить ледяную кромку, правда, не ногами, а попой. Поскользнувшись, он потерял равновесие и плюхнулся в воду всем телом. Там оказалось глубоко. Он сидел по грудь в воде, судорожно пытаясь встать на ноги. У него не получалось. Дно было слишком скользким. Он несколько раз нырнул, умудрившись нахлебаться ледяной жижи. Пока я, и в самом деле. как ледокол, круша лёд, бежал ему на помощь. Стоит ли говорить, что я тоже поскользнулся и, уже катясь на пузе, врезался в друга, провалившись рядом с ним. Кричали мы уже оба. Хватаясь друг за друга, пытались встать, но только сбивали друг друга с ног, снова и снова скользя на ледяном дне. Кто-то из прохожих увидел нашу возню и закричал:

– А ну, хорош баловать, вылазьте, черти, заболеете!

Видимо, со стороны это было похоже на забаву – взрослый человек не сообразил, что мы в этой пусть очень большой и глубокой, но всё же луже, отчаянно боролись за жизнь. В такие моменты реальность очень размывается и то, что с холодной головой делается легко и просто, в горячке не делается вовсе или делается очень медленно. Так и мы: вместо того, чтобы остановиться и медленно встать на ноги, брыкались и топили друг друга. Нахлебавшись вдоволь, мы, наверное, просто устали и одномоментно остановились. Я встал на ноги, взял за шиворот Лёху и пошёл. Не оглядываясь, просто пошёл. Думая, что волоку товарища. На самом деле я сорвал с него шарф. И нёс только его. Обалдевший Алексей так же спокойно поднялся и потопал следом. Только около его дома я обернулся. И увидел, что он идёт сам, а я всё это время «героически» нёс шарф. Мы не обмолвились ни словом. Он дошёл до своей калитки, кивнул, и мы пошли к ним в дом. Оказавшись внутри, он жестом руки остановил вылетевшую нам на встречу бабушку, произнеся фразу, которая стоила пожилой женщине, если не гипертонического криза, то чего-то близкого к этому:

– Ба! Не надо всё этого, мы живы!

Выпалил он это так лихо, что даже бешено клацающие друг о друга зубы не помешали ему.

Бабушка рухнула прямо в коридоре. Два мальчугана мокрые и подранные скидывали одежду и очень сильно тряслись от холода. Лёха притащил два взрослых халата: один синего цвета, второй зелёный с блёстками. Именно второй халат он отдал мне. Выбирать не приходилось. Пока я его надевал, Лёха снова убежал и на этот раз вернулся с бутылкой мутноватой жидкости. Зубы стучали так, что слова никак не получались, я мог только мычать:

– Мм… ме, нне ма… ддо!

– Ппей, дд… урр… ак! – с этими словами он навалился на меня всей своей массой. Мои руки окончательно запутались в рукавах, сопротивляться было очень тяжело. Горькая, вонючая жидкость из бутылки потекла по моему лицу и по халату. Какая-то часть попала в рот. После чего в горле всё «запылало». Я закашлял. Удовлетворившись этим, мой друг, слез с меня и сам сделал несколько глотков. Зайдясь таким же кашлем, сел рядом.

– Ой, что делатца! – промолвила, поднявшаяся с пола бабушка, – Внучок, растирка, моя растирка!

Бабушка, шатаясь, подошла к внуку, забрала изрядно опустевшую бутыль и, пошатываясь, куда-то ушла. В голове у меня что-то сильно гудело, в животе урчало. Перед глазами была пелена. Откуда-то появились Лёшкины родители, мама плакала, что-то говорила и обнимала сына. Отец, в свою очередь, отвесил ему смачный подзатыльник, затем обнял нас обоих. Я почему-то решил, что Лёхе устроят сильную взбучку и решил его спасать. Всех деталей уже не вспомнить, но текст, который я выпалил им, ещё долго крутился в моей голове. Отползя к окну, я поднялся, держась за кресло: меня ещё здорово трясло, но зубы перестали клацать, и я заговорил:

– Уважаемые дядя Саша и тётя Галя! Ваш сын – герой! Пожалуйста, не ругайте его. Сегодня он спас человека! – с этими словами я опустил глаза и закачал головой, как будто о чём-то вспоминая и сожалея, затем устремил взор на люстру протягивая к ней руки, продолжил:

– Если бы не он, я, наверное, как эта муха полетел бы на облачко! – глаза снова потупились, – Спасибо вам за сына, дорогие вы наши!

Рыдали все. Приятные мурашки бежали по телу: мы согревались. Лёха чихнул и засмеялся. Его бабушка выглянула из спальни, улыбнулась и тихонько сказала, глядя на меня:

– Ах и плут! Быть тебе адвокатом или министром, не меньше!