Гусман Гумер - Шахмиран

– Смотри… это же наша Шура!

– Тише, дурак!

– А идёт ей.

– Ну!

– Сидит, как царица Екатерина.

– Сказано, не распускай язык.

Из их разговора понятно, что они новенькие – мелкая сошка. Кто их позвал сюда, неизвестно. Возможно, кто-то пригласил, чтобы показать, приучить, а они ведут себя, как на улице. Недаром сказано, что сколько волка ни корми, всё равно в лес смотрит.

– Клянусь, они хотят выкинуть что-то, – молвил тот болтливый парень.

Собеседник резко отрезал:

– Ещё одно слово, падла, и выкину тебя отсюда!

– Всё, всё… сказал тот, взял в руку свою рюмку и замолчал.

За столиками, где сидела мелкая сошка, разговоры велись в таком ключе. За столиками, что посередине, вырывались слова типа «киря», «бабки», «лимон», «лимузин». Читатель, возможно, не знает, что на жаргоне эти слова означают «друг», «доллар», «миллион», «иномарка». Сидящие в первом ряду мужчины постарше, солидные, с животами, и хорошо одетая, со стройными фигурами молодёжь с сознанием своего достойного положения откинулись на спинки своих стульев, спокойно ожидая начала торжества.

Услышав шум и голоса со стороны «мелкой сошки», они одним взглядом устанавливают тишину. Вот девушка хлопнула в ладоши. Оркестр и зал умолкли. Сидящие выпрямили свои спины и устремили взгляды на девушку. Она встала и взглянула на свои с переливающимися бриллиантами часы.

– Вход можно закрыть, – сказала она, кивнув в сторону швейцара.

– Он заперт.

– Уважаемые друзья, – начала девушка, оглянув зал. – Мы впервые собираемся подобным образом. Хотелось бы, чтобы серьёзность, величие и крайнюю знаменательность этого события вы поняли своим сердцем. Это не простое торжество, это день рождения всенародно уважаемого нашего Аксакала!..

Зал стоя долго аплодировал. Послышались возгласы:

– Да здравствует Аксакал!

– Где сам? Просим самого!

– Будет, когда придёт время, – сказала девушка, продолжая свою речь. – Сейчас я предлагаю первый тост в честь нашего Аксакала, его здоровья. Пусть природа наградит его долгой жизнью! Крепким здоровьем! Пусть будет суждено через тридцать лет отметить его столетие!

– Присоединяемся!

– Аксакалу слава!

– Ура-а-а!..

Застолье продолжалось в таком приподнятом настроении, с тостами одни краше других. Однако виновник торжества, который должен был выступить с ответным словом, всё ещё не показывался.

Оркестр играл, артисты пели, гости, выйдя на середину зала, танцевали. Пили, ели, ещё танцевали. Некоторые успели хорошенько набраться. Это те, которые ближе к выходу, – их быстренько проводили. А так большинство не выходило из рамок – хорошо знали, на каких торжествах находятся.

– А кто же этот Аксакал? – поинтересовался недавно работающий на фирме.

– Сопли не высохли ещё, всё знать.

– Всё же надо бы увидеть.

– Если отходную тебе прочитают, может, и увидишь. Давай поднимем ещё по одной.

В зале снова установился полумрак. Заиграли разноцветные снопы огня. На середину низкой эстрады вышли семеро девушек, одетых в прозрачные платья. И сетчатые платья, и нижнее бельё в обтяжку отнюдь не были предназначены скрывать прелести девушек. Стройные фигуры, красивые движения вводили в соблазн присутствующих в зале. В заключение девушки исполнили «Восточный танец». Затем выступающих на эстраде сменила молодёжь, сидевшая за столом: мол, чем мы хуже? Танцы, начавшиеся с повисшими на шее парней девушками, через некоторое время кончились ползанием на четвереньках между ног, плясками с приподнятыми узкими юбками и задранными на голову длинными платьями. Шура сразу учуяла в этом дешёвку и низкопробность. Как и в первый раз, она хлопком в ладоши установила тишину.

– Может, вам кровати прикажете поставить? – зло крикнула она.

Гости, казалось, протрезвели. Шура медленно обошла столы, бросив на каждого испепеляющий взгляд: не забывайте, дескать, перед кем танцуете. Её так и поняли.

– Попробую уговорить самого, – сказала она, направляясь вправо в банкетный зал.

Оркестр тихо заиграл «Тафтиляу».

– Аксакал любит эту песню, это его гимн, – сказал Шамиль Бакаев, обращаясь к Тимержану Сафаргалиеву, только сегодня вернувшемуся из сибирской командировки, – обрадуется ещё, когда узнает о твоих успехах.

– Не будем говорить на эту тему. Он сейчас не лезет в наши дела.

– А следит.

– Это есть.

– Если ошибёшься, найдёт и наказание.

– Ну тебя, скажи «тьфу-тьфу».

– Давай, держи бальзам. Не скиснуть бы тебе после того, как проводишь Нурию…

Друзья не успели закончить разговор, как из банкетного зала показалась Шура. Она быстро направилась в середину зала, подав знак оркестру играть тише.

– Браво!

Послышались аплодисменты. Вон, оказывается, каков Аксакал! Ростом под два метра, в ширину как голландская печь, крупная голова с густыми седыми волосами, внешность напоминает величественную фигуру азербайджанского поэта Самеда Вургуна. Огромный орлиный нос на широкоскулом лице, кажется, добавляет привлекательности. А вот какие глаза, определить нельзя: несмотря на сумрак, глаза закрыты синеватыми очками. Во рту с толстыми, как у негра, губами дымит гаванская сигара. Живой паровоз! Дымом от сигары не затягивается. Что бы ни делал, всё к лицу ему.

Вот это человек! Вот это личность! Таких даже в президенты выбрать было бы не зазорно. Обратите внимание на внешность, походку, телодвижения: величественность, решительность, властность сквозит во всём. Ступает тихо, осторожно, будто опасаясь провалить пол. Держит себя свободно, независимо, чувствуя своё превосходство над другими. Порой кажется простым, но в то же время излучает какую-то странную мощь, зловещую таинственность. Как будто для того, чтобы это не вырвалось наружу, по бокам его охраняют такие же, как он сам, могучие молодцы. Место его, конечно, рядом с Шурой. А парни заняли места по обе их стороны. Время настало. Шура слегка растерялась, так как не была мастерицей произносить речи. Похоже, переживала, что не сможет найти красивых, подходящих слов для Аксакала.

– Если где-то скажут, что есть гигантская личность, то это будет наш уважаемый и почтенный Аксакал, – начала Шура, собравшись с мыслями. – Спасибо, тысячу раз спасибо за то, что, уважив нас, вышел в этот зал. Наш Аксакал больше пятидесяти лет своей жизни посвятил служению нашему народу. Только недавно я дала ему слово не выступать с речью, но, что делать, нарушаю обещание, так как в этот вечер не сказать слово в честь юбиляра – грех. Вы меня, конечно, понимаете, друзья, мы за всё, за всё в долгу перед Аксакалом, всех нас он вывел в люди. Пожелаем ему долгой жизни и крепкого как сталь здоровья! С юбилеем Вас, Аксакал! На радость нам живите ещё долгие годы, будьте здоровы!