Александр Глухов - Редкая обыкновенность

Валерий Брумель установил тогда феноменальный мировой рекорд в прыжках в высоту – 228 см. Ребята постарше, в подражание ему стали устраивать между футбольными матчами (почти ежедневными) соревнования по прыжкам в длину и высоту. Восьмиклассник Вовка Афонин улетел аж на 5 м 56 см, а в прыжках в высоту некоторые одолели 145 и 150 см, не такой ужплохой результат для 14-15-ти летних…

А в недалеком селе Раменки закрыли церковь. Повсюду полушепотом рассказывали страсти о тамошнем попе, что он якобы, шпион и держал на колокольне передатчик (полная чушь, конечно) …Каждая семья в Колычеве имела, как говорилось, «своего дурака». Так назывались неглупые и работящие больные интерната, которые ежедневно ходили строго к определенным хозяевам, выполнять различную работу по дому, или около него. В моей семье таких было даже двое.

Володя – молодой мужик лет 25-26-ти, колол и пилил дрова, копал землю, носил вязанки сена и пропивал свою пенсию с моим отцом. Среднего роста, блондин, мускулистый и сильный, симпатичной внешности, без признаков умственной отсталости на лице, но, далеко не умный, он в лепешку расшибался за то, что его запросто принимали и три раза в год сажали за праздничный стол – на Пасху, Троицу, и «октябрьскую» (7 ноября). Второй, старый дед Иван Лисицин. Я не знаю и, скорее всего никогда уж не узнаю его настоящей биографии. Из его слов выходило, что он -тульский промышленник, чуть ли не миллионер. Мне теперь не вспомнить массы деталей, из его рассказов. Отчетливо остался в моей памяти один эпизод. Дед, позанимавшись со мной (еще не школьником) шахматами и французским языком надолго задумался и заплакал. Понятно, мне, пяти-шестилетнему несмышленышу показалось это странным. На удивленный вопрос: «Дед, ты почему плачешь?»,

Старый Иван, промокнув слезы носовым платком, горько промолвил глуховатым голосом: «Умру я, ничему тебя научить не успею». Тогда и я по детской глупости заревел: «Я тоже умру-у-у!» Дед успокоился, взял себя в руки и долго меня утешал…

А в семье Виталика подобных работяг и воспитателей не держали. Дом Королевых значительно возвышался над остальными, стоя в середине улицы с правой стороны, если идти от речки, грибоварки и магазинов. Кроме трех магазинов, чайной и «кабаре», как называли пивнушку-закусочную с хорошим по тем временам буфетом, жизнь кипела в клубе, библиотеке и на почте. Во втором клубе – интернатском, проводили по большей части скучные официально-казенные мероприятия. Предлагаю небольшую экскурсию. Мимо больницы и пекарни пройдем не задерживаясь, как не представляющих интереса; у магазинов и «кабаре» скользнем взглядом по вечно сидящим и выпивающим близ оных заведений калечным воинам и по деревянному мосту дойдем до бывшего монастыря, что на западной стороне улицы. Вдоль стен, слегка напоминающие кремлевские, дошагаем до грандиозной колокольни. Ее построили за год до коронации Николая II, по проекту рязанского губернского архитектора Саблера. От этой махины эклектического стиля, прежней высотой 83 м 84 см, в описываемые события около 75 метров (без части шатра и купола), а ныне около 80 м, свернем налево, к востоку. И если пройти от колокольни, либо мимо клуба, или двухэтажного здания почты, а также, библиотеки с сельсоветом – все три тропинки сойдутся. Сливаются они во владениях Кости Таракана – кузнеца и пилорамщика в одном лице. На бревнах пилорамы тоже, как правило, выпивают. Далее на восток следует между фруктовыми садами, а потом мимо школы и парка, расположенных по левую руку, полудорога – полутропа, вплоть до Парковой улицы. Свернем налево, на Парковую, пройдем 300 метров до дома Степана Молоканова, свернем направо и через сто метров мы у цели, около высокого дома Королевых. А если обойти Парковую улицу «по задам», сразу окажемся у их голубятни, единственной в Колычеве. Есть еще короткая тропинка наискосок через парк, а, если от магазинов взбираться вверх по перспективной, то расстояние окажется еще меньше. Теперь прошмыгнем в симпатичную калитку с навесом и окажемся около длинной застекленной террасы. В дом то нас скорее всего не пустят – если хозяйка – Лидия Петровна на месте, но, если на дворе теплое время года, в открытое окно мы увидим непрезентабельного вида радио. Оно стоит на прибитой к стене полочке и постоянно работает. Радио тех лет заставляло завороженно слушать его часами – если было время. Романтическая музыка, лирические песни, литературные чтения; умели шельмы, не то, что сейчас интеллектуально-импотентные деграданты… В углу, на подставке виднелся телевизор. Да, за считанные годы они распространились, как поганые грибы, но, днем эти телеки не работали – не хватало материала, специалистов и т.д.…

Подоспели интересные времена. Летом, наша сборная по футболу заняла лишь второе место на чемпионате Европы, против золота предыдущего первенства. На олимпиаде в Токио, Юрий Власов странно и неожиданно проиграл Леониду Жаботинскому. Однако, все остальное затмила октябрьская отставка Хрущева, как раз под праздник «Покров».

Наступила знаменитая эпоха Брежнева. Но, к одному событию, стоявшему по значению не ниже принудительного ухода генсека на пенсию, я, пожалуй, вернусь… Главный деревенский праздник – «козырной», это без сомнения Троица. Двух-трехдневный загул подразумевается само собой, с массой гостей, пьянками, песнями и мордобоем. С утра и часов до шести празднуют дома, а вечером с гармошками и гитарами высыпают пьяными и полупьяными компаниями на улицы. По всей деревне весело, шумливо и интересно. Дети в гулянии принимают живейшее участие. Тем вечером, Виталик, я и еще пять шесть ребят задержались на площади перед воротами бывшего монастыря – большим архитектурным сооружением – смеси готики, барокко и русского церковного стиля 17 века, напротив школы-интерната для глухонемых. Нас привлек спор троих не слишком «поддатых» мужчин о том, кто лучший певец в стране и певица, и какая песня самая – самая.

– Только Кобзон, остальные – не то. А какие песни» «А у нас во дворе» что стоит, а «Куба – любовь моя»! – горячился кудрявый круглолицый блондин, не местный, но частенько приезжающий к родне.

Борис Ксенофонтов – будущий известный физик, доктор наук, сын конюха Семена из ближайшей деревни Сазоново, не соглашался:

– А как же Анофриев, Хиль со сверхпопулярной «Если радость на всех одна»? А Майя Кристалинская?

Со старой деревни показалось стадо подсобного хозяйства. Пригонять его следовало чуть позднее, но пастух, тоже человек пьющий, он и так бедолага, еле дотерпел до вечера. Гуляющие неохотно расступились. Часть из них, человек двадцать – двадцать пять, в том числе и Виталик, отошли к воротам и проходной интерната, другие же встали вдоль забора школы глухонемых. Их было не более десятка и среди них известный местный силач, почти знаменитость – Аржанкин. Не стоит думать, что в Колычеве и окрестностях силачей не водилось, таких хватало, даже с избытком. Особенно выделялись сибиряк Константин Маковский и Юрка Гусев по прозвищу «Ермак», которые выглядели внешне раза в полтора помощнее Аржанкина, но абсолютно уступали ему в силе. Тот, при росте 170 см имел напоминающее орангутанга сложение и вес около 115 кг. Возможно, при определенных обстоятельствах, из него получился бы великий штангист. Он на спор шутя поднимал за передок колесный трактор ДТ-20, причем, не отрывал чуть-чуть от земли, а именно поднимал сантиметров на 40-50. Куражась, он запросто валил быка «Мишку», не менее тонны весом…