Флюр Галимов - Покаяние над пропастью

Эту песню сложил человек, назначенный кантонным начальником в далекую от родной стороны провинцию. Он так кручинился по любимой жене, детям, дому, аулу, что родилась в душе бессмертная песня.

Всем сердцем пел Салават и представлял такую картину: мол, его тоже отправили кантонным в чужие края. Вот он на санях – кошевке, запряженной парой резвых лошадей, звеня колокольчиками, сквозь снега и метели возвращается домой к любимой жене – к Зульфие…

Перед его мысленным взором, ни на минуту не исчезая, стояла Зульфия. Нет, он не плакал, но из глаз катились слезы. И он все тянул и тянул «Сибай».

Когда это продолжилось и на следующий день, Лилия не выдержала, подошла к мужу:

– Все распеваешь да слезы льешь. По Зульфие скучаешь?

– Тебя это не касается. Я с тобой жить не буду, злая ты баба, – отозвался Салават.

Наступило тягостное молчание.

– Уйдешь-таки, к любовнице?

– Да!

– Чем она лучше меня?

– Во всяком случае, не такая злющая…

Стремительно вскочив со стула, Лилия выбежала из кухни и через минуту влетела обратно, почему-то обутая в сапоги. В этот момент Салават наливал себе водку. Она взяла из буфета чашку и поставила на стол:

– И мне налей!

Он внимательно посмотрел на нее:

– Не выделывайся!

Вырвав из мужниных рук бутылку и налив себе, Лилия чокнулась с ним и нарочито выспренно произнесла:

– Выпьем за любовь!

Когда Салават допил, она повторила вопрос:

– Ты, правда собираешься уйти к ней? – Лилия, как заведенная, дрожащими пальцами беспрестанно вертела чашку на столе с противным скрежетом.

– Да.

Снова замолкли. Лилия, недобро смерив его взглядом, опять повторила:

– Так, значит, уйдешь?..

– Сказал же, да.

Лилия перестала нервно водить чашкой по столу и резким движением выплеснула водку ему в глаза.

– На тебе, гуляка!

Салават ахнул и от нестерпимой рези в глазах скатился со стула на пол. Лилия с остервенением начала пинать его ногами. Вот, оказывается, для чего она надела остроносые сапоги…

– На тебе, получай! – Лилия старалась попасть ему в пах. – Я тебя к ней подобру-поздорову не отпущу! Сделаю из тебя непригодного мерина! Вот тебе, вот тебе!

Как бы тщательно ни целилась, Лилия в желаемое место не попала. Когда в глазах немного прояснилось, Салават рывком вскочил с места и ударил ее ладонью по лицу. Получив ещё одну оплеуху, жена громко зарыдала.

– Вот ты и открыла свое истинное лицо, стерва! Больше ни минуты с тобой не останусь – талак! Талак! Талак! [7] В исламе – троекратное объявление развода, произносимое мужем в знак разрыва брачных отношений. – Салават даже протрезвел от негодования. Хотел взять ключи от сейфа, но не нашел. Оказалось, жена подсуетилась, успела уже их спрятать.

– Где ключи от сейфа?!

– Зачем они тебе?

– Деньги заберу!

– На свою содержанку хочешь истратить?

– Какое твое дело? Ключи на стол!

– Зачем тебе деньги?

– А на что я должен жить?

– Пусть любовница тебя кормит!

– Отдай по-хорошему! Эти деньги заработал я!

Салават требовал вернуть ему ключи целых полчаса, пока Лилия, наконец, не швырнула их ему в лицо:

– На, подавись! Пропади ты пропадом со своей проституткой!

Открыв сейф, Салават взял пачку стодолларовых купюр и быстро оделся. Дернул входную дверь, но Лилия, оказывается, заранее заперла ее изнутри и также спрятала ключи.

– Надеешься меня остановить? – Он со злостью дернул двери лоджии, вышел, с горячностью распахнул раму и выпрыгнул на улицу. Было довольно высоко, хоть и первый этаж. Отряхнувшись, твердыми шагами поспешил прочь от дома. Но тут послышался отчаянный крик:

– Атай [8] Атай – отец ( башк .). ! Постой! – Это был Рустам. Салават неохотно остановился.

– Что, улым [9] Улым, – сын ( башк .). ?

– Атай, прошу тебя, не уходи!

– Рустам, ты же знаешь, что у нас творится…

– Атай, останься! Что я тут буду делать без тебя?

– Улым, ты уже не маленький, скоро восемнадцать.

– А что будет с мамой, сестрами, со мной? Мы же пропадем!

– У вас есть мать…

– Что она нам даст? У нас дома ты главный!..

– Хоть я и ухожу, но вас не брошу! Буду помогать…

– Отец, не получится так… Прошу тебя, не уходи! Не дай нам пропасть! Мне в этом году школу заканчивать, куда я поступлю без тебя?

Салават не смог отказать умоляющему сыну, дорогому первенцу – вернулся домой. Пил беспробудно и пел тоскливо до тех пор, пока не почувствовал, что ему совсем худо. Сил не осталось ни капли. Да и настроение – хуже некуда: он ощущал себя распоследним негодяем перед Зульфией, Лилией, детьми и целым миром. Положение свое виделось Салавату беспросветным, а любовный треугольник превратился в безвыходный лабиринт. Что же делать? Как выбраться из этого лабиринта, способного навечно запутать его и лишить абсолютно всего: жены, с которой он прожил восемнадцать лет, дорогих детей, теплого дома, нажитого имущества? Как спастись от девятого вала последней любви, захлеснувшей его в сорок лет словно цунами, и грозящей разрушить привычный его мирок?.. В то же время он понимал: после последних событий их жизнь никогда не будет прежней…

В один из этих черных дней Салават с трудом встал, умылся, снова налил водки.

– Опять пьешь?.. – задала, ставшим уже привычным, вопрос Лилия.

– Что ж мне еще делать?..

– Значит, все симптомы совпадают…

– Какие еще симптомы? – Он равнодушно взглянул на жену.

– Привороженный человек резко остывает к жене и как одержимый начинает бегать за любовницей. А также усиливается тяга к спиртному. Чуешь, что уже пьешь безо всякой меры?

Салават задумался. Лилия была права, он начал выпивать очень много.

– Да пойми ты, наконец: твои выкрутасы – никакая не любовь, а всего лишь действие ворожбы. Сам видишь, все симптомы налицо. Не обманывайся, не дай разрушить нашу семью! Давай сегодня же пойдем к ясновидице Назире, пусть излечит тебя, избавит от действия приворота!

– Никуда я не пойду… – Вроде бы проблески здравого смысла склоняли Салавата к доводам жены. Но что-то заставляло продолжать отнекиваться.

– Умоляю тебя, сходим к ней! Нельзя упускать единственный шанс для сохранения семьи! Если нет на тебе приворота, а любовь, как ты думаешь, настоящая, то ясновидица это увидит. Как сердце велит, так и поступишь. Захочешь – уйдешь к своей Зульфие…

Мечущемуся меж двух огней Салавату эти слова понравились. Надежда на то, что Лилия с Зульфией уживутся, не оправдалась. Значит, рано или поздно придется выбирать одну из них. Правда, сейчас он совсем не желает оставаться с Лилией. То, что она избила Зульфию, да еще посмела поднять руку, вернее, ногу, обутую в остроносые сапоги, на него, тем более покушалась на самое дорогое для мужчины – ну никак не умещалось в сознании Салавата. Где это видано, чтобы жена… Тс-с… Лишь бы люди не узнали о его страшном позоре! Вобщем, нельзя после всего этого жить с такой… Сама теперь предложила поступать так, как сердце велит. Надо согласиться. Увидит гадалка, что нет никакого приворота, тогда уж не обессудь, прощай, старая и постылая жена!