Delia Ree - Роковое клеймо

Только старшие и сильные получали все.

Однажды, Света прибежала к нему сама, заплаканная и запуганная. Она попросила его пойти с ней и ни о чем не спрашивать.

Был день, весенний чуть прохладный. Уроки закончились и было свободное время.

Среди ребят подростков, была связанная и только им принадлежащая тайна о чердаке. Воспитатели ни о чем не догадывались. Там собирались, время от времени, пары и вот именно туда вела Марата Света.

Она прикрыла за ним дверцу чердака и вдруг горячая и влажная от слез прильнула к губам.

Это были не те поцелуи в закоулках томные, нежные и долгие до пересохших губ. Она целовала жгуче, страстно, что-то шептала невнятное, смешивая свое дыхание с его.

Юная запальчивость горячей крови, взрывная волна эмоций, отдала их друг другу в свой первый незабываемый раз.

После чего она молча, прижалась к его худощавой груди, будто вмиг повзрослев, окутанная суровыми мыслями.

Потом они должны были вернуться в свои корпуса, когда и вышли на встречу старшие пацаны.

Марат не растерялся, он готов был к неизбежной драке, понимая, что шансы его равны нулю, но хотя бы кто-то все равно попробует его кулак. Он инстинктивно отодвинул Свету за спину и вдруг непонимающе захлопал глазами. Она задержала его руку и как-то странно, с такой тоской глянула в глаза.

– Не надо Марик, – тихо произнесла Света, – я ухожу от тебя. Это мое решение.

– Что?! – глаза Марата потемнели от злости, – нет!

– Не шуми и уходи, – прошептала она почти возле уха, – ради меня. Только запомни, то, что было…

Конечно спустя какое-то время, узнав о том, что Светка стала промышлять в воровской среде, уже спустя годы после выпуска, Марат понял, почему она ушла к парню старше. Чтобы спасти его от побоев и верной гибели. И прибежала тогда в слезах, потому что уже приняла решение, после видимо долгого разговора с теми, кто ее запугал, прибежала, чтобы попрощаться и подарить самое ценное, что было у нее тогда.

Марат стряхнул пепел в банку и снова затянул дым сигареты.

Это не было сверхъестественное происшествие тогда. Такое случалось сплошь и рядом. Это один из законов интерната, когда старшак имел право выбрать девушку на день или на вечер, мог даже надолго, пока не надоест.

Мог подарить или отнять. А согласие или отказ не воспринимались всерьез. По воле или пойти по рукам, выбора у девчонок было мало, особенно у красивых.

Еще долго после этого Марат отплевывался кровью от несдержанного характера и не желания смериться с потерей подруги…

В представлении снова возникала хрупкая фигурка девушки с черными косами, которая менялась в лице на светленькую и нежную подругу из интерната. Как же просто управлять силой и желанием, получать то, что хочется… чувствовать свою власть над слабым, беззащитным. Грубо возвышаться над хрупкостью и сломать ее, зачеркнув чистоту желанием подавлять.

Как хотелось знать, заглянуть в прошлое, в мысли этого Амангельды, чтобы понять, была ли хоть капля любви в его сердце.

А хотя о чем он! Нет, этого не было в поведение Амангельды, как рассказывала о нем мать. Это было похоже на то, что происходило в интернате, сильный захотел, чтобы был исполнен его каприз, каприз получить желаемое.

Да и сам Марат, уже в выпускном классе, был чем-то похож на тех, кто сломал его юное чувство, кто исковеркал судьбу хрупкой девочки. Он также брал то, что желал, только стой разницей, что желание было обоюдным.

Марат затушил окурок о край банки, прикрыл окно и сел за стол.

Резкий стук заставил Дарию внезапно проснуться и замереть. В комнате был полумрак. Не сразу она поняла, где находиться. Приподнялась на постели, как вдруг дернулась от испуга, когда дверь в комнату неожиданно распахнулась. За спиной появившейся фигуры падал яркий дневной свет. Значит уже утро, и она находиться…

– Ну и любишь же ты поспать! – Дария пригляделась и увидела в дверном проеме круглолицую девушку, которая стояла, подпирая руки в бока, – вставай! В нашей семье не любят лежебок!

Дария откинула одеяло и встала, но тут же смущенно накрыла за собой постель, только от девушки, которая прошла в комнату, чтобы распахнуть шторы, не укрылись алые пятна на простыне.

– Белье в шифоньере, – сказала она, ухмыльнувшись уголком рта, – я чай приготовила. Поторопись, дел накопилось немало.

Дария накинула кофточку и посмотрела на девушку, которая чувствовала себя здесь вольготно, будто жила в этом доме многие годы.

– Ты ведь Гульден? – спросила Дария.

– Да, я жена Оразбека, старшего сына Амангельды, мы виделись на свадьбе, – сказала она, не оборачиваясь на Дарию, и быстро вышла из спальни, тяжело ступая по половицам.

Дария быстро переоделась и, собирая на ходу волосы в пучок, прошла на кухню, чувствуя запах еды, от чего сильно захотелось есть.

– Давай только быстро, – приказала Гульден, – и смотри ты уже не в родительском доме, чтобы спать до обеда все время, ясно? Я за тебя по утрам скот поить и на выгон отправлять не собираюсь. У самой дел куча. Так что покажу, что как, а потом сама справляйся.

Дария слушала Гульден широко распахнутыми глазами и только кивала. Та примостилась напротив стола, задрав одну ногу на табурет, и стала торопливо кушать.

Она хитро глянула на Дарию, запихивая большой кусок баурсака в рот.

– Если будешь шустрая и все делать правильно, папка к тебе будет относиться хорошо…

– Кто? – не понимая, переспросила Дария.

– Муж твой, глупая! Он же мой свекор! Я его папкой зову!

– А… – растерялась Дария.

Гульден громко отхлебнула горячий чай и внимательно глянула на запястье Дарии.

– О, – протянула она, – тебе подарил.

Дария посмотрела на свою руку, на которой был надет серебряный браслет, подарок Амангельды.

– Подарок, – робко улыбнулась она, – сказал, что это его мамы.

– Да, до тебя его жена носила, – небрежно кинула Гульден и снова откусила смачный кусок баурсака, – он хотел похоронить с ней, но не положено же по мусульманскому закону погребения.

Дария напряглась от этих слов и как-то приникла. Ей стало не по себе от такой новости, что, по сути, браслет был снят с мертвой женщины и передан ей. Она потерла руку над браслетом, но снять его не решилась.

– Ладно, – поднялась тяжело Гульден, – пошли во двор, покажу твою работу. Потом пойду к себе, я через дом живу. Позже приду, помогу с едой. Готовить хоть умеешь? Папка любит покушать хорошо и вкусно.

Дария только пожала плечами, не зная, что ответить. Она отставила еду в сторону и поторопилась за Гульден, так и не позавтракав.

***

Во дворе работа закончилась, но в дом Дария заходить не хотела. Солнышко приятно пригревало плечо и щеку. Она развернулась к нему лицом и зажмурилась, подставляясь ласковым лучам.