Александр Овчинников - 2020

Сеть тропинок пересекала парк тут и там. Покидать его не хотелось. Казалось, деревья могут скрыть его от любопытных взглядов и даже от служащих надзора. Покружив некоторое время, Олег вернулся к скамейке, на которой его застал один из них. Сейчас об агенте напоминали только примятые листья на тропинке. Судя по следам, после бегства Олега представитель надзора отправился в сторону трамвайной остановки.

Ну и катись – подумал со злобой. Удивился собственным эмоциям, казалось, он отвык их испытывать. Сумятица в голове исчезла, мысли стали простыми и четкими, видения, пришедшие из какой-то другой, прошлой жизни, словно испарились. Снова уселся на скамейку.

В парке тихо, птицы умолкли. Хребет динозавра на небе распался на множество перистых облаков, расползся. Солнце клонилось к закату. Его лучи ласково перебирали золото необлетевших листьев, словно мамины пальцы – пряди малыша. Опять прогромыхал вдали трамвай. Ветер донес с завода запах свежеиспеченного хлеба. От аромата засосало под ложечкой от голода.

Нужно идти домой. Домой. Олег горько усмехнулся. Он вспомнил, что называл домом раньше. Частная квартира. Лифт. Лифт, которым мог пользоваться любой житель или гость. Отдельные ванная комната и туалет. Вода – холодная и горячая – сколько угодно, без расписания. Свет и бытовые приборы тоже можно включать и выключать когда хочешь.

Вспомнил череду судов с обслуживающими компаниями, которые пытались сэкономить на отоплении и подогреве водопроводной воды. Он все время боролся против системы. Обостренное чувство справедливости делало жизнь непредсказуемой. Вот ты гуляешь в парке – и вот уже приходишь в себя на больничной койке. Просто хулиганам, пристававшим к девушке, не понравилось твое замечание.

Вот ходишь по дворам, выискивая догхантеров, а вот сидишь в комнате предварительного заключения, потому что один из отравителей – сын какого-то важного чинуши со связями в милиции.

Звонки с угрозами, обыски в доме и нескончаемые повестки в суд, после того как организовал жителей района и не дал застройщику, находящемуся в доле с городскими властями, обезобразить сквер многоэтажным уродцем.

Дом. Олег снова думал о доме. Красивая посуда. Черные тарелки из Икеи, стаканы из зеленоватого стекла, подобранные в тон к обоям на кухне. Увесистые, солидные столовые приборы, которые приятно брать в руки, с которыми понимаешь, что ты ближайшие полчаса принимаешь трапезу, а не эти жалкие алюмопластмассовые гнущиеся ножи, мнущие хлеб и застревающие в луковицах.

Удобная мебель, шкаф с одеждой, сшитой на фабрике – ни швов, царапающих кожу, ни однообразных коричневатых цветов, отравляющих душу. Кровать, которую дотошно выбирали вместе с женой…

Олег вздрогнул. Впервые он вспомнил о ней. Впервые за сколько дней? Недель? Лет? Куда исчезла Оля? Куда делись дети? Что вообще произошло? Что за обычные люди? Почему он – нормальный – стал исключением, врагом, доходяжкой?

Что-то изменилось. Мысли о прошлой жизни пугливо исчезли, будто и не было. В парке быстро темнело, между деревьями пролегли длинные тени. К нему приближались двое. Среди стволов их еще не видно, зато слышны голоса. Они не были визгливыми, значит, принадлежали доходяжкам, таким же, как он сам.

Обычные люди уже не могли говорить нормально. Все из-за единственного настоящего питания. Олег видел, как перестраивается организм после его употребления. Человек, хотя бы раз отведавший такой еды, начинал расползаться, а при регулярном рационе становился похожим на фигурку, составленную из воздушных шаров, надутых нерадивым продавцом с разным усилием.

Говор обычных людей звучал под стать их облику – будто шарики, из которых они состояли, начинали сдуваться. Хлюпы, взвизги, присвист, из-за искаженного тембра их речь больше напоминала озвучку злодеев-инопланетян из детских мультиков.

Единственное настоящее питание выдавалось не всем, его нужно было заслужить. Только истинные патриоты получали довольствие. Проклятая часть общества, к которой относился Олег, имела право только на хлеб, лук и воду. Эти продукты не входили в список национально поддерживаемых.

Люди, сидевшие на таком пайке, не меняли комплекции. По сути, они оставались нормальными и в целом здоровыми, но обществу патриотов нужны были враги. Враги, вызывающие зависть и ненависть. Враги, удерживающие все внимание обычного человека. Отбросы, которых заставили выполнять всю работу в стране. Телевизор окрестил их доходяжками.

Что ж, судя по приближающимся голосам, звучащим нормально, – доходяжки, а значит, и вопросов задавать не должны. Олег решил дождаться, пока они пройдут мимо. Ему не хотелось ни с кем разговаривать: слишком многое навалилось разом. Сколько времени он провел как в тумане? Его чем-то опоили?

Среди деревьев показались две фигуры. Он опустил голову и сделал вид, что оттирает грязь с коленки. Двое приблизились и замолчали. Олег, не поднимая голову, утюжил брюки обеими руками и не слышал ничего, кроме шороха материи и собственного дыхания.

Значит, те двое просто остановились и молча смотрели на него. Выглядело это очень странно. Им полагалось пройти мимо. Не разрешалось праздно разгуливать и разговаривать с чужаками, да и много чего еще. Даже на трамвае ездить.

Запретов так много, что запомнить все не представлялось возможным. В день появлялось три-четыре новых: правительство старалось изо всех сил. На обычных людей все эти табу, как правило, не распространялись. Прошло около минуты.

– Ну и долго комедию будем ломать, номер 16? – Голос звучал насмешливо.

Олег перестал оттирать воображаемую грязь, разогнулся и взглянул на подошедших. Этот денек выдался полным сюрпризов. Оба незнакомца выглядели как доходяжки, но при этом одеты в фабричные костюмы превосходного качества, поверх которых накинуты плащи из настоящей кожи. Из глубин сознания всплыл Высоцкий в роли сыщика МУРа.

У одного типа были солнечные очки, подобранные к форме лица. Интересно, что он сейчас мог увидеть в сгущающихся сумерках. Второй, повыше, попыхивал трубкой. На заброшенной тропинке они выглядели существами из другого мира. Точнее пришельцами из прошлого. Вдалеке опять прогрохотал трамвай. Олег завороженно смотрел на незнакомцев и молчал.

– Во-первых, сразу предупрежу: решишь побегать, будет хуже. – Не вытаскивая изо рта трубки, пропыхтел высокий. Над ней в конце его фразы вспух небольшой клуб дыма, словно демонстрируя серьезность намерений.

– Нет, нет! Я ни в коем случае… – залепетал неожиданно для себя Олег. Его недавняя решимость исчезла. Он словно перестал быть Олегом, превратился в номер 16. Сознание стало затуманиваться, даже краски вокруг померкли.