Ксения Новгородцева - Оттенки пахнут прикосновениями

Не знаю, кто управляет телом и разумом, когда оба Бейли начинают со мной контактировать.

– Хотели скрыться? От меня так просто не спрячешься, Хлоя, – как-то монотонно произнес мужчина.

Я лишь хмыкнула и уставилась вперед. Хантер выглядел уставшим, на что указывали помятый вид и потухший взгляд, наверняка выдался тяжелый день. Он даже не разговаривал со мной, а я не разговаривала с ним. Живенькая утренняя поездка сменилась скромной вечерней.

Уже приближаясь к нашим домам, Бейли равнодушно спросил:

– Не хочешь зайти?

– Зачем?

– Мы соседи. Когда соседи наведываются друг к другу – это более, чем нормально.

– Мне неудобно…

– Брось, Хлоя, забудь о формальных рамках, в которых я директор твоей школы.

– Только ненадолго, – сдалась я, потому что поняла по нарастающей интонации, что мне не избавиться от его внимания сегодня вечером. Хантер приподнял уголок рта, оставаясь все таким же уставшим, но красивым даже в измотанном обличии, человеком, за плечами которого, казалось бы, бушует весь мир.

В доме бабушки и дедушки отсутствовал свет, значит, они еще в городе. В доме Бейли аналогичная ситуация с освещением. Переулок показался мрачноватым и до ужаса тихим, лишь звук двигателя, который вскоре тоже утих. Я последовала за мужчиной.

– Пожалуйста, проходи, – Хантер позволил войти в дом первой.

Как только нога переступила порог, в огромном круглом холле моментально зажегся свет. Роскошная лестница, спиралью установленная в центре, занимала б о льшую часть помещения. Под ней стоял небольшой журнальный столик. Панорамные окна помогали создавать впечатление, будто стены прозрачные, а за их пределами виднелся дворик.

– У Вас очень красиво, – завороженно произнесла я, осматриваясь.

– Хозяин не скуп, поэтому изрядно потрудился и придал дому особое великолепие, – пояснил Хантер, а я и позабыла, что нахожусь не в собственности Бейли.

Мужчина прошел дальше, в гостиную внушительных размеров. Обилие мебели, камин, картины – каждая частичка просто умоляла обратить на себя внимание, что я и делала.

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил Хантер.

Бейли успел снять пиджак, оставшись в белоснежной рубашке, которая, несомненно, подчеркивала его выразительные формы, налить в стакан янтарной жидкости, вероятно, виски и присесть в кресло напротив меня.

– Спасибо, но откажусь, – я скромно присела на диван.

– Не употребляешь алкоголь или неловко при мне?

– Просто не хочу.

Я уставилась в окно, осматривая вечерний двор. Тишину прерывали лишь тиканье часов и суетной лед в стакане Хантера, который делал глотки напитка.

– Нравится? – спросил мужчина, заметив, что я не свожу глаз с улицы.

– Можно? – поинтересовалась, привстав и указав на дверь.

Хантер незамедлительно кивнул и последовал ко двору. Выйдя на свежий воздух, я заметила небольшой фонтанчик у беседки, которую освещали уличные лампы. Внезапно деревья и кустики приобрели свечение, ведь были украшены гирляндой цвета самой настоящей звезды. Я даже приоткрыла рот от изумления.

– Ты очень впечатлительная, – улыбнулся Бейли, находясь у рычага, который активировал эту своеобразную мерцающую сказку.

– Думаете, это плохо?

– Нет. Впечатлительность означает, что ты живая. Умение ярко и тонко воспринимать что-либо никогда не будет чем-то плохим.

– Вы впечатлительны?

– В меру. Меня вряд ли уже можно удивить.

– Мне кажется, Вы еще слишком молоды, чтобы говорить такое.

– Молод? – Бейли рассмеялся, – Признаюсь, лестно такое слышать.

– Давайте я угадаю, сколько Вам лет? – резво предложила я.

– Попробуй, – мужчина продолжал улыбаться.

– Тридцать? – я прищурилась, чтобы по физиономии Хантера узнать, права ли.

– Нет.

– Тридцать один?

– Нет.

– Тридцать два?

– Снова мимо.

– Может, дадите мне хоть какую-нибудь подсказку или мотивацию?

– Когда виски в моем стакане закончатся, а ты все еще не угадаешь, я отправлю оставшиеся кусочки льда тебе за шиворот.

– Вы не посмеете, – рассмеялась я.

– Ты плохо меня знаешь, – Хантер сделал глоток, которых оставалось совсем немного до того, как мужчина сделает обещанное.

– Тридцать три? – продолжила и слегка напряглась, ведь сама затеяла все это.

– Осталось два глотка, Хлоя.

– Тридцать пять!

Мы замолчали. Неужели я угадала и освободила себя от участи быть промокшей и замерзшей?

– Я же говорила, что угадаю! – но моя радостная наивность оказалась провальной.

Бейли сделал последний глоток.

– Не угадала, – шаг навстречу, и лед оказался под моей толстовкой, нанося коже прохладные и отнюдь неприятные ощущения.

Ошарашенная, я принялась трясти одежду, чтобы освободиться от замороженной воды.

– Я Вам это припомню, – язвительно произнесла, но, несмотря на злость, все равно ухмылялась, – довольны?

– Еще как, – Хантер скрестил руки и оперся о косяк.

– Ну раз возраст мне не по зубам, можно кое-что спросить?

– Разумеется.

– Мать Доминика и Ваша…

– У нас с ней совершенно разные взгляды на многие вещи, – оборвал меня мужчина, меняя улыбку на задумчивое выражение лица, – сын захотел остаться со мной.

– Удивительно, но вы выглядите, как братья, а не отец с сыном.

– Многим так кажется.

Мы долго смотрели глаза в глаза. Долго разговаривали. Долго смеялись, наслаждаясь присутствием друг друга и вечерней атмосферой сада.

– Ты интересная, – произнес Хантер, когда мы оба вернулись в холл.

Я пожала плечами. Тот огонек в глазах собеседника вновь озарял чуть ли не половину моего внутреннего мира.

– Спасибо, что пригласили, – я старалась не отвечать взаимностью на взаимность, чтобы избежать неловких переглядок или диалогов на смущающие меня темы.

– Спасибо, что зашла, – Бейли почесал затылок, – позволь тебя проводить?

– Позволю, – я вновь улыбнулась, даже не помню, когда последний раз так часто придавала своим губам приподнятый вид.

Послышался звук подъезжающей машины. Я насторожилась, будто находясь в клетке меж двух зол. Справа старший Бейли, а слева наверняка подловит младший, и мне заведомо не стать свободной птичкой, сбежавшей из клетки, по крайней мере, на сегодня все полеты отменяются.

– Хлоя? – Доминик вошел в дом, слегка озадаченный. Я махнула рукой в знак приветствия.

– Идем, – отец вошедшего юноши подтолкнул меня вперед.

Родственники обменялись многозначительными взглядами, затем я покинула дом, а следом и Хантер.

– Где вы живете на самом деле, раз снимаете этот дом?

– В центре Окленда у Доминика есть квартира, я же не привык останавливаться надолго где-либо.

Мы миновали дорогу и остановились у моего дома. Бабушка и дедушка уже приехали.