Алексей Уманский - Легко видеть

– Здравствуйте! Мы с женой и собакой только что закончили сплав на надувных лодках по Кантегиру. Ночью проходить через донные отверстия как-то не хочется. Можно нам поставить палатку на ночь где-нибудь на вашей площадке?

– Здравствуйте, – ответила женщина. К счастью, ее оторопь быстро прошла. – Так вы сейчас с Кантегира? Конечно, правильно сделали, что не пошли в отверстия. Туда и днем не стоит соваться. Переночуйте лучше у нас, в тамбуре компрессорной. Там места много.

– А это удобно?

– А что? – удивилась она. – Мешать вы там никому не будете. А утром вас кто-нибудь перевезет на левый берег. Там прямая дорога на Черемушки.

– А здесь уже нет?

– Нет, здесь уже перекрыта.

– Ну, спасибо вам. Пойду за женой и за вещами.

– Ага, поднимайтесь. Сейчас я скажу своим.

Когда они занесли вещи в тамбур и начали развязывать мешки, в них последовательно приняла участие вся ночная смена компрессорщиц. Спальники в резиновых мешках оказались сухими, однако в мешке с рюкзаками и чехлами для лодок все промокло. Сырой была и вся одежда, которую они надели под гидрокостюмы. Все это надо было попробовать просушить. К счастью, хозяйки компрессорной сразу взяли это на себя – они развесили вещи в струи работающих в помещении вентиляторов. Они же предложили кипяток для чая, и таким образом все бивачные проблемы оказались неожиданно легко разрешены. Кроме чая они с Мариной решили ничего не готовить, а Террюше просто открыли банку тушенки. И тут же, надув матрацы, улеглись спать. Разговоров о сегодняшнем дне у них не было, но отвечая на вопросы любопытных доброжелательниц, выслушивавших все, что не знали о Кантегире от своих мужей, они невольно оба втягивались в разговор, хотя и не вступая в диалог друг с другом. Это в какой-то мере сулило скорое примирение, но вспоминать случившееся днем все равно было непомерно тяжело. Строго взыскующий Кантегир не мог быть ненавидимой рекой. Он был прекрасен с первого дня знакомства и до последнего часа. Даже грядущие усилия строителей ГЭС, собирающихся создать колоссальный подпор на Енисее выше плотины, все-таки не должны были перечеркнуть главные достоинства Кантегира как спортивной реки, хотя Большой и Малый Порог и все шиверы до устья Так-Сука уже было запланировано закрыть толщей вод искусственного моря.

Михаил ничуть не сомневался, что Кантегир в Марининой памяти останется только любимой рекой и что время вскоре напрочь вычеркнет оттуда высказанные вслух опрометчивые несправедливые слова. Так все и вышло. Через сутки с небольшим они уже были дома в Москве. Позади остался калейдоскоп транспортных средств и пересадок. Сначала – переезд через Енисей на моторке на левый берег, причем перевез их тот самый человек, который ночью перегнал их на Енисее. Денег он не взял, как и шофер грузовика, который подвез их от плотины до пристани в Черемушках, откуда шла до Абакана «Заря». Как и в прошлый раз, расписание движения этого скоростного теплохода оказалось испорченным двухчасовой принудительной остановкой в Шушенском, где у пассажиров был выбор только из двух вариантов – либо идти на поклонение ленинским местам, либо скучать в салоне, что они с Мариной и сделали во второй и последний раз. Из-за этого хоть и незначительного, но все же оскорбительного насилия они прибыли в Абакан к наступлению темноты и, не найдя такси, поехали в аэропорт двумя автобусами с пересадкой, что было совсем неудобно. Зато в аэропорту повезло – они застали отложенный отправлением рейс, на который остались свободные места, но, поскольку регистрация пассажиров и багажа была уже завершена, их не заставили взвешивать свой груз, а, главное, Террюшу. Уже стоя в очереди у трапа самолета, их красавец-колли очаровал экипаж. С ними по поводу Террюши разговорился второй пилот, а когда началась посадка, Марина с Террюшей были торжественно препровождены в конец кормового отсека старшей стюардессой, которая ледяным тоном остановила легкомысленно двинувшегося следом за ними Михаила: «А вас я, кажется, не приглашала!» Во время полета Террюша лег спать у них в ногах под креслами, и та же самая стюардесса в растерянности спросила: – «А где же ваша собака?» – и Михаил в ответ только показал пальцем вниз, но она не увидела. Террюша протиснулся головой между их столиками только когда по салону разнесли подносики с аэрофлотскими курицами. Он с удовольствием принимал кожицу и косточки и хрустел ими. Возможно, рябчики и кедровки нравились ему больше, но курочки все равно были приятны. Прилетев в Домодедово, они ждали сначала багаж, потом электричку, но в конце концов благополучно прибыли на Павелецкий вокзал. И вот тут Михаилу стало особенно больно хватать и переносить тяжелые рюкзаки. Марина посмотрела на его страдальчески корчившуюся физиономию и взяла носильщика, который на своей тележке довез их от перрона до подъезда дома, благо дом был в конце привокзальной площади.

В тот же день Михаил позвонил Лене. Он считал своим долгом сообщить, что Кантегир, наконец, полностью пройден – и вовсе не для того, чтобы уязвить бывшую жену, намекая на то, что с новой женой сумел сделать то, что оказалось непреодолимым в обществе первой – а лишь затем, чтобы обрадовать известием, что эстафетная палочка, оставшаяся в его руках от старой компании, все-таки доставлена к финишу, и Лена все именно так и приняла. Она сказала, что очень волновалась за них с Мариной, потому что живо припомнила прошлые Кантегирские перипетии, да тут еще Вера постоянно твердила ей: – «Нет, это какое-то безумие – идти туда вдвоем!». Но теперь Лена была так рада благополучному завершению их похода, что немедленно пригласила их назавтра к себе, настолько хотелось скорее узнать обо всем.

Передавая Марине приглашение своей бывшей жены, Михаил знал, что Лене не так уж легко его посылать, а Марине тем более непросто его принять. Первопричиной была Ленина выходка при их первом очном знакомстве. Михаил еще не развелся с Леной, а она еще не вышла за Эдика, но это было уже решено. Тем не менее, провожая Аню с Михаилом в поход на Ладогу и зайдя в купе, где уже находились Марина и Коля, Лена демонстративно пропустила мимо ушей Маринино: – «Здравствуйте!». Михаил не ожидал, что ему может быть так стыдно за женщину, с которой он прожил шестнадцать лет. Этот мелкий и некрасивый выпад, как и пара других, подобных ему, несколько поколебали его хорошее отношение к Лене, но потом, после естественного отдаления друг от друга, Михаил совершенно спокойно относился к Лениному настоящему и вспоминал о ней только хорошее – ворошить остальное было ни к чему. Очевидно и Лена пришла к аналогичному восприятию их прошлой жизни. В свою очередь, Марина не отказалась от визита к Лене и лишь спросила, кто там будет еще. Об этом Лена не говорила, а Михаил не стал узнавать. Он лишь уверенно предрек, что Эдика они не застанут, зато туда непременно явится Вера Соколик. Михаил вполне доброжелательно относился к новому мужу Лены, уважая его талант в сатирической поэзии, хотя в основном он, как и Лена, был по-настоящему образованный философ, сильно выделяющийся на профессиональном поприще среди своих коллег. Но то ли Эдик слегка смущался Михаила, не находя в себе сходного доброжелательства, то ли избегал из-за того, что Лена (об этом он знал от Ани) не так уж редко по тем или иным поводам заявляла Эдику, что прежний муж что-то делал лучше его, но виделись они с Эдиком гораздо реже, чем могли бы при вполне нейтральном восприятии с его стороны, хотя и были на ты. Поэтому и на приеме в честь проходителей Кантегира Михаил не рассчитывал встретиться в доме бывшей жены со своим преемником.