Таня Ли - Почти непридуманные истории для взрослых

А когда-то они кружили в танце в одном из баров Лондона во времена Элвиса. Потом шли домой пешком целый час, курили и целовались на мосту через Темзу.

Это было давно и не про них.

Последние годы они почти не разговаривают. А зачем? У каждого свой мир книг, воспоминаний и страхов, своя комната и своя кровать. Сколько еще осталось таких совместных дней, одному Богу известно.

Каждый раз, случайно или не случайно оказавшись на Киевском вокзале, я невольно вспоминаю историю, которая произошла со мной более двадцати лет тому назад. Это была, безусловно, история любви, которая настигает человека неожиданно, в самом неподходящем месте в неподходящее время.

Такие истории не длятся долго, но становятся самыми яркими событиями жизни.

Мне было двадцать два. Жизнь представлялась светлой и радостной несмотря на то, что я обитала в очень стесненных условиях в комнате в общежитии. После окончания Харьковского педагогического института по специализации «русский язык и литература» я была несказанно рада, получив место учителя в подмосковной школе.

Моя родная тетя жила в Москве одна в трехкомнатной квартире и звала меня к себе. Конечно, мне хотелось обжиться в столице русской речи, но с тетушкой у нас отношения не заладились, да и работу в Москве без прописки найти сложно. А вот учительницей в поселковую школу с окладом в 80 рублей меня взяли с радостью. Директору я понравилась, но остальная часть учительского коллектива считала меня синим чулком, лимитчицей и тихоней.

Они были уверены, что я не справлюсь со старшеклассниками. Как ни странно, 9-й класс ко мне отнесся если не с любовью, то по крайней мере с уважением. И даже самый шумный 10-й класс был укрощен моим тихим голосом и плавностью речи. Кричать я по сей день так и не научилась. Все дни с утра до вечера проводила в школе, взяв классное руководство в 9-м классе.

Домой приходила уставшая и, съев булочку с кефиром, садилась за проверку домашнего задания. Ложилась уже за полночь в свою холодную узкую кровать и даже не задумывалась перед сном, а нужно ли мне все это, устраивает ли меня такая жизнь? Правильно ли я сделала выбор, посвящая свои молодые годы этому нелегкому труду? Я просто ложилась, поворачивалась к стене и, подминая под себя подушку, засыпала. Нередко снилось, будто я несу домой непроверенную стопку тетрадей и вдруг налетает ветер. Тетради разлетаются, падают в лужи. Собираю их и плачу: «Что же я завтра детям скажу?!» Сажусь прямо на ступеньки школы, перебираю промокшие грязные тетрадки, открываю первую попавшуюся и на самой первой странице читаю: «Женя, я тебя люблю».

Предательски звенит будильник, выдергивая меня из сна. Шесть утра. Я бегу умываться по коридору общежития. На плече маленькое вафельное полотенце, в руках кусок мыла. Тороплюсь в надежде оказаться первой. Но нет. К умывальнику уже выстроилась очередь.

Пью крепкий чай. Поправляю длинную зеленую юбку в большую серую клетку, застегиваю синий плащ и выбегаю. Отклонившись от темы урока, с удовольствием рассказываю детям про Гумилева и Ахматову, о других писателях Серебряного века. Раздав листочки с переписанными от руки стихами Николая Гумилева, я предложила им прочесть самые главные строки о любви.

– Любви к Родине? – спросил кто-то с задней парты.

– Ну почему же? Любви к женщине.

Ребята захихикали, щеки девочек покрылись румянцем.

Вечером я обнаружила в почтовом ящике письмо из Харькова от бывшей своей одноклассницы Тани Петушко о том, как после окончания техникума легкой промышленности она работает на базе кожгалантереи, что иногда импорт завозят, сумки, перчатки югославские, обувь. По вечерам они с Ленкой Власовой на дискотеки ходят. Про парней писала, что у нее уже третий. Мамка, если узнает, что она с ним спит, убьет, конечно, но ей так нравится! Я читала, невольно исправляя ошибки красной ручкой. В конце листа поставила двойку, отложила письмо в сторону и почему-то заплакала.

Мне вдруг показалось, что, несмотря на сотню детей, которые меня уважают и называют по имени и отчеству, я бесконечно одинока. Захотелось на один день стать Танькой, ходить по базе кожгалантереи, выбирая себе модные обновки, а вечером, густо накрасившись, пойти на танцы, стоять в углу с подружками, курить и громко смеяться. А потом танцевать медляк с высоким парнем с выкрашенной челкой и в ту же ночь с ним переспать. «Жень! У тебя на плите что-то сгорело!» – закричала моя соседка по общежитию, я сунула письмо в карман фартука и побежала на кухню. В пятницу вечером решила съездить к тете в Москву. В субботу у нее намечался день рождения, и она пригласила на пироги. Прихватила с собой тетрадки, чтобы за выходные успеть проверить, и села на электричку до Киевского вокзала.

Напротив меня расположился парень лет двадцати шести – двадцати восьми, а рядом с ним приткнулся пьяненький мужичонка, от которого за версту несло перегаром. Под монотонный перестук колес мужичонка засыпал и заваливался на парня, просыпался, извинялся, икая, потом снова ронял голову на плечо молодого человека.

Я наблюдала эту картину и невольно улыбалась. Другой бы брезгливо оттолкнул пьяного или пересел. А этот молодой человек так и вез его у себя на плече до самой остановки.

Выйдя из вагона, я нырнула в людской поток. Парень нагнал меня у самого входа в здание вокзала.

– А ты что, учителка?

– Да. Заметно?

Он посмотрел на пачку тетрадей под мышкой.

– Заметно.

Мы разговорились и познакомились. Он рассказал, сколько ему лет, что он работает в Москве, а ездил в Серпухов на объект в командировку. Я деловито кивала.

Он попросил номер моего телефона, но у меня не было телефона. Мы смотрели друг на друга, улыбались, а потом я сказала:

– Мне пора.

– И мне.

– Приятно было познакомиться.

– И мне.

Последующие дни я вспоминала об этом случайном, ничего не обещающем знакомстве, и у меня было просто хорошо на душе. А через две недели прямо посреди урока он открыл дверь моего кабинета. В длинном стильном черном пальто, небрежно замотанный красным шарфом, с модной стрижкой, он походил на актера зарубежного кинофильма.

– Можно тебя на минуточку?

Что началось в классе! Мой 10-й «Б» свистел, хлопал в ладоши и улюлюкал. Раскрасневшаяся, я вышла в коридор:

– Вот тебе ключи от комнаты. За углом школы общежитие. Подожди меня там. Через 20 минут буду.

– И ты вот так запросто отдаешь малознакомому человеку ключ от комнаты? А вдруг я что-нибудь украду и сбегу?

Я засмеялась:

– Ну и укради. Кроме тетрадок, ничего ценного там нет.

Когда я наконец-то утихомирила детей, прозвенел звонок. По ступенькам я не бежала – летела. Отдышавшись, вошла в комнату. Он стоял у окна и смотрел во двор на груду металлолома. «Живописнее» вида из окна в моей жизни, слава богу, потом никогда больше не было.