(Соня Саарви) - Салов и Фарфоров. Питерские картинки

Да. Вот только дождя Фарфоров не любил. И грустными глазами смотрел на заливаемое с той стороны стекло, пока Салов нарезал шматок тонкими белыми ломтиками и красиво присыпал покрошенной, чуть начавшей желтеть петрушкой из фарфоровского холодильника.

– Ты, Фарфор, – говорил он при этом, – какую-то странную концепцию излагаешь. По-твоему, так изображение очевидного смысла не имеет, а имеет смысл изображение лишь невидимого, доступного одному только тебе, любимому. Но посуди сам: зрителю неподготовленному твои откровения будут побоку, ибо не найдут они отклика в памяти этого самого зрителя. Индивидууму важно не только твое, Фарфор, откровение, но и его собственная, индивидуумская память. Так уж он, индивидуум, устроен. Что говоришь? Наплевать? Ну наплевать, конечно, если ты собираешься работы дома за шкафом прятать. Ну, или над кроватью еще повесь. Нет, к зрителю подход нужен. Не вздыхай. (Фарфоров вздыхал и думал: когда же прекратится он, этот дождь. Вместе с тем, ему нравилось, что Салов здесь, что он тоненько нарезает принесенное сало и говорит что-то за концепцию. От этого и дождь становился как-то уютнее.)

Впрочем, и Салов не был таким уж остервенелым зрительским угодником. Потому и ушел Салов с Проспекта, где верные деньги, но ушел, и говорить о том не любил, и повторял одно только на все назойливые вопросы друзей соседа: «Пройденный этап». Еще он любил повторять, что во всем важен баланс. Особенно эта фраза у него хорошо получалась, когда он конструировал какие-нибудь бутерброды, или разливал по старым разнокалиберным кружкам коричневый чай. Разливал и, поглядывая на Фарфорова, говаривал бывало, что нет ничего лучше, как прихлебывать его, чай, только начинающий остывать – и смотреть вот так вот в окно. Идеи, говаривал он, в чайном пару особенно хорошо конденсируются. И Фарфорова к тому же приучал.

И Фарфоров находил, что вполне неплохо довольствоваться в дождь крепким чаем с сахаром и бутербродами с салом (а также с петрушкой и огурцом), потом можно было покурить в форточку (Салов – тот и вовсе не курил), и дождь от этого как-то роднел, одомашнивался, становилось заметно, как он по-свойски щёлкает листья по глянцевым шкуркам и отмывает болезненно бурые пятна с асфальта, и он, дождь, начинал в конце концов нашёптывать что-то и лично Фарфорову, и Салов притихший им не мешал. И Фарфоров слушал, и проникался, и всякие разные мысли приходили к нему.

– Однако, – вдруг говорил Фарфоров, отворачиваясь от окна, – какими же тогда средствами передать вот это. Когда не любишь дождя, и все-таки вдруг понимаешь, что сущность дождя совсем не в том, за что ты его не любишь, и что для этого ведь надо было столкнуться с ним, с дождём, нос к носу, что само по себе неприятно, и всё же приоткрывшаяся сущность дождя…

– Ты хочешь сказать, – прерывал его нетерпеливый Салов, – что тебе не хватает средств в виде изображения знакомых вещей, но, прости, фантастикой тут дела не поправишь. Ибо значение-то для нас имеют именно обыденные эти вещи. Разве что сочетание их… Но и тут главное не переборщить. То, что ты, Фарфор, понимаешь для себя однажды, когда пьешь, к примеру, вот этот чай, в чае, может быть, и не содержится, но как ты изобразишь его, это самое что-то, само по себе? По мне – так дело опять же в балансе. Передай это своё видение посредством изображения чая, или вот этого вот окурка, и дело сделано. Я так мыслю.

И Фарфоров опять поворачивался к окну, к дождю, и смотрел сквозь дождь, и теребил усы, и удивлялся, и думал.

– У меня жена это… Краску просит какую-то… Для купажа. Или как оно. В общем, купаж какой-то там у нее. (Декупаж, – шепотом предположил Салов, сосед кивнул). Ну и вот, в общем, краска ей эта понадобилась. На «Кэ». Пойди, говорит, попроси. Только я названье забыл. Пока шел, так и вылетело.

– Может, еще раз спросить? – крякнув, предложил Фарфоров.

Сосед зачем-то оглянулся на дверь.

– Обидится, – доверительным шепотом сообщил он. – Она сейчас на самые пустяки обижается. Что поделать, – пожал он плечами и хихикнул.

– На «кэ»? – переспросил Салов. – А точно на «кэ»?

– Ну да. У тебя есть на «кэ» краски?

– А что за краска-то ей нужна? Масляная, акварельная? Или, может быть, акриловая какая-нибудь? Только вот у меня сейчас акриловых мало, как-то давно не надобились. Или гуашь?

– А ты вот скажи, чего у тебя на «Кэ» есть, а потом там посмотрим, – сказал сосед и почему-то опять оглянулся на дверь.

– Да разное «кэ». – Отвечал Салов, деловито выплескивая на тряпочку, которую он держал в руке, жидкость со скипидарным запахом и начиная аккуратно протирать ею кисти, – Кадмий, кобальт, краплак…

Фарфоров прокашлялся и опять попытался свести все к простому решению.

– Может, она про цвет что-нибудь говорила? Кхм… Красный там?

У Салова в гостях всегда так. Не заскучаешь.

– Да не-е, не красный… – и сосед требовательно посмотрел на Салова. – Ты перечисляй, перечисляй, что там у тебя на «Кэ».

– Ну хорошо, – сказал Салов. – Давай на «кэ». Вот, кадмий, к примеру. Давишь на палитру, а по комнате от одного его цвета точно лимонами потянуло. Это лимонный если. – Салов даже приостановился. – Только пробовать не вздумай, – сказал он для порядку, хотя, конечно же, сосед и не стал бы. Что он, маленький что ли.

Сказалось как-то само собой, по привычке. Часто красками интересуется контингент, который все норовит попробовать, а особенно если на этом написано: «медовые» – или «лимонный». Салов усмехнулся и продолжил:

– Или вот кадмий желтый. Солнце в чистом виде. Можно при необходимости как бы и потемнее взять. Средний кадмий или темный, но я люблю просто желтый. Эх, иногда палитру вообще чистить жалко. Так бы ее и на стену…

– По-моему, это все-таки акрил. Акрил, по-моему, – как бы подумал вслух Фарфоров, перелистывая альбом с передвижниками.

Салов пощипал пахучей тряпочкой очередную кисть и оглянулся на посетителя. Но посетитель не выказал никакой реакции, и поэтому Салов продолжал:

– У меня вот идея есть. Выставку палитр учудить. Не только моих, вон у Фарфорова взять. У Осетрова того же. М-м-м. У Осетрова такие палитры! Он их сам вырезает. А когда ему лень чистить, он бросает их в угол. Или на шкаф. И никогда не выбрасывает… Да. Так вот. Кадмии еще и другие бывают. Просто я к желтым питаю особую слабость. Не кадмий? Нет?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.