Валерий Киселёв - 137-я стрелковая против танков Гудериана

16:00. Генерал-полковник Гудериан на КП корпуса. Приказ корпусу: уничтожить противника юго-восточнее Могилёв. Могилёв взять с востока. Дальнейшее продвижение через Пропойск и Шумячи.

Итак, уже к вечеру 10 июля 24-й моторизованный корпус противника захватил за Днепром плацдарм до 20 километров по фронту и до 10 в глубину. На Чаусы и Пропойск устремились разведотряды гудериановских дивизий. Весь день 11 июля на плацдарме накапливались танки и мотопехота противника.

45-й стрелковый корпус комдива Магона, который перешел из 21-й армии в 13-ю был в составе двух дивизий. 187-я дивизия корпуса, растянутая почти на 70 км, уже сражалась, а 148-я полковника Черокманова имела всего два батальона, да и те ещё только подходили к фронту. В этот же день 11 июля на станцию Чаусы прибыло управление 20-го стрелкового корпуса генерал-майора С. И. Ерёмина. До войны в корпус входили горьковские 137-я и 160-я и владимирская 144-я стрелковые дивизии. Но 144-я по пути попала на другой участок фронта, другие две его дивизии, растянувшиеся по железным дорогам на сотни километров, не представляли собой боевых единиц. Штабу корпуса вникать в обстановку на фронте пришлось буквально с колёс и в нескольких километрах от противника.

12 июля на станцию Чаусы начали прибывать эшелоны с частями полтавской 132-й стрелковой дивизии генерал-майора Бирюзова. Эшелон с командиром дивизии при выгрузке был атакован передовым отрядом 10-й мотодивизии гитлеровцев. 132-я дивизия к началу решающих боев по защите рубежа Днепра также не успела полностью сосредоточиться. Командир 132-й дивизии генерал С. С. Бирюзов написал в своих мемуарах, как в район боев «…прибыл командир 20-го стрелкового корпуса С. И. Ерёмин и пригласил меня на свой командный пункт, который был всего-навсего хорошо утоптанной площадкой на лесной опушке. Здесь под кустом натянули полевую палатку, поставили два или три телефонных аппарата. Вот и все.

Одновременно со мной сюда прибыли командир 137-й стрелковой дивизии полковник И. Т. Гришин и командир другой, кажется 160-й стрелковой дивизии. Мы коротко доложили о состоянии наших войск, надеясь получить от своего непосредственного начальника исчерпывающую информацию о сложившейся обстановке и указания о дальнейших действиях. Но, к нашему глубокому огорчению, генерал Ерёмин сам не имел точного представления об обстановке на фронте 13-й армии…»

Управление 20-го корпуса было сформировано в Горьком в начале 1941-го года. До войны в его штабе ещё не проводилось ни штабных, ни корпусных учений. Штаб не был сколочен, как это требовалось, многие его работники плохо знали друг друга. В Горьком корпус имел большие силы, но из-за срыва сосредоточения соединений эффективно применить их в Белоруссии не удалось.

Полковник Гришин в те дни оказался в сложной ситуации: его дивизия получила приказ перейти в подчинение 45-го корпуса, но на фронт прибыл командир 20-го корпуса, его непосредственный начальник в мирное время. Чьи приказы выполнять?

Штаб 13-й армии в неимоверно тяжелых условиях, делая всё, что было в его крайне ограниченных возможностях, предпринимал необходимые меры по ликвидации Быховского плацдарма гитлеровцев. Сюда стягивались все возможные силы, к месту прорыва врага прямо с выгрузки срочно направлялись прибывающие войска. Решающая атака наших войск была назначена на утро 12 июля. Но принять в ней участие смогли всего пять батальонов различных дивизий. Удар наносился хотя и одновременно, но разрозненно и на широком фронте. Успеха он не имел. Части 132-й, 137-й, 148-й и 160-й стрелковых дивизий выйти в этот день на рубеж развертывания и сблизиться с противником не успели.

Приказ из штаба армии на выступление из Сухарей полковник Гришин получил только вечером 11 июля. Приказ был дан в категорической форме: «Сбросить противника в Днепр». Немедленно части дивизии были подняты по тревоге и маршем направлены на рубеж Дубровка – Волковичи – Усушек. Предстояло быстро пройти свыше 30 километров. В Сухарях было оставлено все лишнее имущество и снаряжение, даже шинели и вещмешки. На марше пехота то и дело переходила на бег. Ездовые погоняли упряжки лошадей с орудиями: надо было спешить.

По приказу штаба 13-й армии части 137-й стрелковой дивизии были развёрнуты фронтом на юг и к 16 часам 12 июля вместе с 498-м полком 132-й стрелковой дивизии заняли рубеж Липец, Кутия, Александров, Усушек, имея задачу к исходу дня выйти на рубеж Колония, Грудиновка, Красница и соединиться с частями, находившимися на рубеже Слободка, Сидоровичи, Перекладовичи.

Через несколько часов после начала марша полковник Гришин установил связь с командиром 45-го стрелкового корпуса комдивом Магоном, которому было поручено координировать контрудар наших войск на Быховском направлении. Полковник Гришин доложил командиру корпуса, что у него в дивизии под рукой пока лишь пять батальонов пехоты и два артдивизиона. До начала боев оставались считанные часы, а дивизию так и не удалось собрать в кулак.

«Не вина комдивов, – писал в своих воспоминаниях командир 132-й стрелковой дивизии генерал Бирюзов, – что терялись эшелоны. Командование дивизии не несло никакой ответственности за движение эшелонов по железным дорогам. Комдивы знали только серию своих эшелонов, но куда они направляются, где находятся в данный момент – ни я, ни штаб понятия не имели».

Дивизия генерала Бирюзова по ошибке железнодорожников прибыла совсем не на тот участок фронта, где ей надлежало быть по плану Генеральному штаба.

Точно также 3-й батальон 624-го полка попал в другую часть и воевал, не имея связи со своей дивизией. Два батальона 409-го полка, выгружавшиеся на перегоне Кричев – Орша, только подходили к Сухарям, причём один батальон имел связь со штабом полка, а другой действовал самостоятельно. Часть батарей артполков была подчинена командирам других дивизий. Батальон капитана Кима 409-го полка, выгрузившись в Кричеве, сначала вёл бои самостоятельно, а потом влился в 7-ю авиадесантную бригаду. Сапёрный батальон дивизии еще до войны был взят на учебные сборы в Малоярославец и в дивизию так и не прибыл. Отдельный зенитно-артиллерийский дивизион дивизии при разгрузке попал под бомбежку немецкой авиации и понёс такие потери, что как боевая единица перестал существовать. Медсанбат вообще добрался только до Рославля, там попал в другую армию, и штабу 137-й впоследствии пришлось формировать новый.

Причина всех этих неурядиц – нарушение чёткой работы железных дорог. Из-за налетов вражеской авиации и диверсантов срывались графики воинских перевозок, что и вело к неразберихе и перемешиванию частей.

Из воспоминаний командира 497-го ГАП майора Малых: «…Мы прибыли на станцию Кричев и по распоряжению коменданта приступили к выгрузке, а потом перевели дивизионы в лес. На другой день попытался через коменданта связаться со штабом округа в Смоленске, но ничего вразумительного не добился: „Выясним, а пока сидите и ждите“. Через несколько суток удалось установить связь со штабом округа и получить распоряжение своим ходом двигаться в Оршу. Горючего у нас не было, комендант на свой страх и риск дал нам два эшелона пустых платформ. До Орши дивизионы не дошли, выгружались на станции Зубры. В лесу встретил командира 278-го ЛАП полковника Смолина, он тоже не знал, где штаб дивизии. Будучи несколько суток в таком незнании, мы отходили к Кричеву. Появились первые жертвы от бомбежек. Наконец, мы встретились с командиром дивизии полковником Гришиным, но в каком месте, не помню…»