Денис Докучаев - Проблемы смерти

В первой комнате потолок заменяло собой три колеса, одно крупное, два размером поменьше. Директор подошел к тому что поменьше и взявшись за одну из кос легонько крутанул маховик. В момент соприкосновения с косой он почувствовал отголоски убийства, убийства ребенка – на импровизированной карусели вращались души детей.

– Никогда не понимал, почему именно с этой комнаты начинается архив, – задала риторический вопрос смерть, вошедшая в комнату из правого провала.

– Она единственная осталась целая… – Начальник поднял голову к резному потолку и как будто бы разглядывал шестеренки, – Здравствуй.

– Привет, – смерть прошла вглубь комнаты.

– Как работа?

– Одну комнату разобрали, в восемнадцати еще ведутся работы.

– Четыре комнаты нетронутыми еще остались? – припомнил директор, заглядывая в правый проем.

–Да, но думаю, душ на них не хватит.

– Сколько кос свободных?

– Сорок одна, одиннадцать, скорее всего тоже в скором времени освободятся.

– Много…

– Сложно понять зачем они здесь, отнести к какой – то комнате. А если не понимаешь… то – убей.

– Отправь, – поправил директор местного смотрителя, тот молча согласился.

– А оков?

– А вот оков, мало. При сложившейся динамике их конечно хватит, но если что…

– М-да, он многих отпустил, – проговорил хозяин, расхаживая по комнате.

– Вот только они все здесь и остались, – возразил тот, что был с обычной косой.

– Какой-то во всём этом был смысл…

– Да, вот только какой.

– Ты мне скажи, ты ещё до него здесь уже был.

– А ты его место занял, коса вон у тебя в руках. Если уж это не помогло разобраться, – он встал лицом к двери архива, единственной двери.

– Как работники? – сменил тему обладатель той самой косы.

– Наблюдатели опять старую песню затянули? – всё понял ветеран здешних мест.

– Пока только они. Так что там?

– Двое вызывают подозрение, можно их вернуть в процесс. А может отправить?

– Нет, пока не надо, но держи их на контроле.

– Это само собой. Будем вторую линию открывать?

– Сколько здесь максимально линий было?

Они стояли друг напротив друга, за спиной одного был черный провал портала комнаты, у другого шероховатость серой стены.

– Восемь. Архив был тогда почти пуст.

– Восемь линий, – он всегда этому поражался, – Тогда-то многие и свихнулись?

– Тогда он и стал здесь главным, – выделил важное со своей точки зрения архивариус, – “Исцелитель эпидемии” – собственно всё так и было. От количества смертей, от количества душ, от постоянной работы, не смотря на восемь линий, работников не хватало, некоторые балахонщики свихнулись. Они стали забирать и живых. Великим чашам в принципе это было на руку, но лишь в краткосрочной перспективе, они это поняли и он это понял. В итоге наши ряды резко сократили. В конечном счете, за последующие сто лет не осталось ни одной смерти из той эпохи… кроме него.

– И тебя, – это не было упреком.

– И меня. Он возродил архив, наклепал оков, тогда у нас ещё были хорошие отношения с наблюдателями, были другие ребята, да и время было другое. Для создания оков и кос требуется присутствие всех трёх сторон, желание смерти и собственно санкции ада и рая. В общем, ребята были свои, и у нас появилось много неучтенных орудий труда, так сказать. Но, архивом всегда заведовал он один, все эти повести собрал, а точнее отобрал и классифицировал он сам.

Приемник снова подошел к живой книге и провел по древку одной из кос.

– И на этом же и погорел.

– Что его возвысило, то его и погубило. Исцелитель эпидемии превратился в её жертву. Он часто стал выходить в мир. В итоге его уличили в захвате душ ещё живых людей… Собственно что я тебе – то рассказываю.

– Сумасшедшая смерть.

– Ты и вправду думаешь, что он просто сошел с ума? – архивариус тоже смотрел на косу, на одну единственную.

–Я думаю, что он не просто сошел с ума, – шеф двинулся в направлении выхода.

– Сосредоточьтесь на комнате с музыкантами, – уже у двери отдал приказ директор, – Если проскользнёт что интересное, займись этим сам, – попросил он своего старого соратника.

– Само собой.

– Я должен понять, зачем ему все это было нужно.

В комнате было всё спокойно, хотя он это знал и без визуального подтверждения. Один наблюдатель вновь стоял у окна, Бес прогуливался промеж кабинок на черте. Обе комнаты отдыха были заполнены наполовину, две смерти на середине не укладывались в нормативы. Всё это он просто знал, это была его работа, работа доставшееся ему по наследству. Наследство, которое он сам и забрал.

Коса тихонько звякнула, обе костлявые лапы были свободны, хотя и не видны, хотя и не костлявые и не лапы. Обычные руки, обычной души, удачно прошедшей кастинг в своё время, точнее семьдесят четыре года назад. Да так удачно прошедшей, что именно вот эти руки уже десять лет являются обладателями вот этой самой косы.

– Может тебе глазок в окне сделать, чтобы удобнее смотреть было? – отразила суть увиденного процесса Смерть.

– Это моя работа! – нарочито громко, но с улыбкой ответил Ангел, – И, кстати, у тебя задержки на двух линиях.

– Странно, – покачала головой Смерть, – Я вроде предохранялся.

– Не соблюдаете вы корпоративную политику, – не остался в долгу оппонент, – Контрацепция от лукавого. Вон он, кстати, ходит.

Лукавый вертелся вокруг двух распределителей, чьи поставщики запаздывали. С ритма сбились две соседние кабинки в центре зала, в одной запаздывала молодая смерть, во второй распределитель задержал поток три души назад.

– Рабочий момент, – описал ситуацию директор перевалочной базы, – Души идут, конвейер работает, где – то быстрее, где – то медленнее, но ни чего критичного.

– Аха, – пернатый внимательно наблюдал за куражащимся посланником ада, – Как в архиве? – не поворачиваясь, спросил он.

– Работает как часы, но только как песочные.

Ангел заинтересованно обернулся:

– Это как это?

– Мы его собираем, а он высыпается. Время, что с него возьмешь.

– Тратишь ты ресурс, а у тебя вон – заторы, – вернулся к шкурным интересам посредник.

– То заторы у меня, то задержки, – развел рукавами балахон, – А мир то стоит! Не смотря на то что умирает, – Ангел отвернулся к окну.

Небольшая задержка всё еще имела место. Появилась очередь из двух душ в одной из кабинок, вторая напротив встала на путь исправления – рабочий момент. А что поделать такая работа! Но почему такая? Почему у него? И почему сейчас и всё ещё? Семьдесят четыре года назад, он так же сидел в этой самой комнате, только с другой стороны от этого массивного стола, у него не было косы, одет он был в другую одежду, и у него было имя. Почему он понравился прошлому распорядителю, до конца нынешний так разобраться и не смог. А то, что он именно понравился, а не просто подошёл, понятно стало сразу, причем всем. Новоиспеченный мертвец быстро вошёл в круг приближенных начальства, точнее даже в треугольник, кроме него и нынешнего архивариуса там и никого никогда не было. Сложно представить карьерный рост в подобном месте, но некоторые изменения всё же данный статус приносил. Время часто проходило в совместном извлечении душ, за разговорами за этим самым столом. Он показывал ему интересные записи душ с других кос, правда не из архива. За всё время, за все шестьдесят четыре года он не отобрал в архив ни одну душу, добытую своим протеже, и не объяснил ни одну причину, по которой взял другие, несмотря на это все эти годы, он оставался открыт с ним и даже добр. Да что скрывать, он фактически санкционировал свою поимку, арест и приговор. Ученик занял место учителя, хотя всё же можно сказать и захватил, а точнее подсидел. Попыток прикрыть или оправдать своего наставника он не предпринимал. А мог ли он их предпринять? Должен ли? Хотел ли? Эти вопросы часто возвращались в его голову на протяжении десяти лет. И новых ответов он не находил, но искал.