Андрей Аксёнов - В этот раз я родился… или Путешествие Души. Часть первая

На сегодня у меня уже написано довольно много всего, вот даже роман подготовил, и предела этому, к счастью, нет.

Мне кажется, я уверен, что это всё от творчества – я постепенно возвращаюсь к жизни. Появились желания и радость. В мою жизнь вернулись определённость и уверенность в себе. И это только начало. А ещё я понял… очень важно, что это понял именно в городе Сеуле, название которого, кстати, созвучно английскому слову soul – душа. Так вот, в этом душевном городе я понял: если человек действительно Бог, пускай который какает, ему обязательно нужно, чтобы в его жизни присутствовало творчество. Во всём: в любви, в работе, в воспитании детей, в погрузочно-разгрузочных и строительных работах, в собирании марок и выпиливании лобзиком. Без творчества – смерть!

Ладно! Что ж! Одно дело – решиться писать, и совсем другое дело – действительно начать это делать. Как, оказывается, это трудно! Конечно, я в детстве, в школе пишу сочинения, и неплохо кстати. Читаю очень много всего – и классику, и нет, одну «Войну и мир» прочитываю пять раз (в разное время и с разной степенью погружения). Конечно, я пишу научные статьи и даже книги. Всё так, но тут-то совсем другое дело. Это же не сочинение на тему какого-то произведения и даже не на тему «Как я провёл лето».

А ещё не ясна ни техника, ни технология процесса, а уж о чём писать, я вообще молчу!

Но сначала давайте чуть про технику и технологию. Оба этих слова в переводе с греческого, как известно, означают «искусство», «мастерство», «умение» и что-то там ещё. Техника в нашем современном понимании означает совокупность приёмов, способов, методов, а технология – совокупность средств, процессов и идей. Надеюсь, что в процессе изготовления текстов всё гораздо проще.

Смотрите. Писанину гусиным пером, как, впрочем, и золотым паркером, подаренным на тридцатилетие, мы исключаем. Да и вообще работу с листком бумаги и ручкой я сразу не рассматриваю – прошлый век… Последние два слова, кстати, странновато «звучат» из-под моего пера – прошлый, двадцатый век ведь тоже мой, понятно.

Хорошо, решено, значит, пишем на компьютере, а лучше на планшете. А технологически – в самолёте, в машине до работы и обратно (благо возят на персоналке), дома за столом или на диване, сидя, лёжа или полулёжа. Решаю, что скорее на диване и чаще дома в любое свободное время.

Вот, уважаемые читатели, как я быстро расправился с техникой и технологией – ведь недаром технарь по образованию.

А вот о чём?! Решил ведь, что о себе, свою биографию, но всё равно… Тут возможны разные темы для произведения из моей нынешней и прошлой жизни, можно выбрать всё, что угодно, – от крупняка до каких-либо мелочей.

Ну, ладно, хватит тянуть резину. Беру планшет, сажусь на диван в гостиной, которая у нас совмещена с кухней и прихожей, закидываю правую ногу на левую и смотрю несколько минут в потолок, потом на кухонную вытяжку, а через некоторое время скашиваюсь в сторону дверного косяка в кабинет, прислушиваюсь, что там делает жена. Потом меняю ноги и снова – потолок, вытяжка, жена и ещё чёрный экран телевизора. Ничего толком не придумывается почему-то.

Хорошо, всё, есть идея: давай по праву первого пришедшего в голову слова, а там, помолясь Богу, попробую раскрутить это – его то есть. И первым неожиданно приходит слово «собака».

Почему собака, зачем собака – не знаю, но делать нечего, «тяну» за него, может быть, и «вытяну» чего-нибудь стоящее. Ладно, поехали! Итак!

Я с самого детства хочу собаку…

Оп-пань-ки, неожиданный разворот, но пусть так, потом поправлю, если что.

У меня нет ни братика, ни сестрички, ни даже собаки. Скучно! Вот оно как, оказывается. Детская мечта и, пожалуй, даже обида преследуют меня и поныне. Я очень хочу иметь большую и, конечно, умную собаку, друга. Добермана-пинчера какого-нибудь, овчарку, алабая или сеттера, а может быть, ньюфаундленда.

Часто, от случая к случаю, я проговариваю мечтательно своим родным фразу: «Вот выйду на пенсию, перееду жить на дачу и обязательно заведу собаку, большую собаку!»

Параллельно, правда, возникают и альтернативные мысли: а что ждать до пенсии, может, уже сейчас особачиться.

Это – вообще, а в частности – мы живём с женой сейчас во Владивостоке, в съёмной меблированной квартире, и собака, понятно, в этих условиях невозможна.

А ещё, и это важно объяснить для понимания всей канвы повествования, я болею.

Хотя после сеульского обследования, как помнит мой уважаемый читатель (см. введение), то, что со мной происходит, назвать болезнью вряд ли возможно. Кстати, о моём состоянии напишу вторым или третьим номером, а пока про собаку.

Доктора всех мастей и учёных степеней, а также просто хорошие люди всячески советуют мне побольше гулять для здоровья, тем более что под боком море, да какое (всего пятьсот метров – и ты на берегу Амурского залива).

Я это прекрасно понимаю и благодарен всем этим добрым людям за заботу о себе. Но заставить себя пойти гулять на эту шикарную природу сложно, во-первых, лень… и не надо меня учить, я и так знаю, что лень – это от страха, а во-вторых, я плохо себя чувствую, и идти не хочется (в общем-то, тоже от страха).

Вытягивает меня гулять жена, спасибо ей за это.

Вот однажды мы идём с ней, гуляем, уже возвращаемся, и от этого у меня улучшается настроение (наконец-то можно будет печально поваляться на диване). Я и говорю тут, философски-мечтательно и с надеждой: «Вот если бы у нас была собака, то с ней надо было бы гулять обязательно, хочешь не хочешь, вне зависимости от страхов и самочувствия». И дальше повторяю свою коронную фразу про собаку и мою пенсию.

Жена как мудрая женщина, да и красивая тоже, на это мне отвечает (с весёлой издёвкой, конечно): «Слушай, а давай я буду у тебя вместо собаки? Давай ты будешь каждый день по два раза меня выгуливать». Ей, похоже, очень нравится эта идея своей оригинальностью. Уточнив у меня некоторые подробности из собачьей жизни, она начинает развивать свою предыдущую мысль, повышая градус весёлого издевательства.

Она говорит, что если я не буду её выгуливать, то она начнёт мне мстить по-собачьи: разбрасывать мои вещи, не приносить тапочки, а в отдельных случаях даже гадить в них.

Такой поворот меня явно обескураживает. Вместо поддержки и сочувствия по двум причинам: отсутствие собаки и оправдание лени – я получаю полный облом.

Но делать нечего, приходится подключаться к этому шутливому разговору и дальше развивать идею. Теперь мы вместе, наперебой, представляем, как жена в качестве собаки будет жить в нашем доме.

Коврик мы ей постелем у входа. Обсудили, как она будет цокать когтями по ламинату и обслюнявливать казённые диваны.

Тут, правда, мы упираемся в одно серьёзное препятствие: жене в собачьем обличии придётся есть мясо, а мы ведь уже давно его не едим (если мой читатель помнит). Ну что же, ладно, эту проблемку решаем замять, за отсутствием решения.