Заур Гасанов - Тайник в ковре

Заглянув в небольшую закусочную, я спросил, не найдется ли чего поесть. Одному Аллаху известно, что это было за угощение – кусок мяса красноватого цвета и черная-черная лепешка. Я уже вовсю жалел о том что покинул родной город. На секунду промелькнула мысль – что если вся эта затея с миссией в Баме ничто иное, как западня, а то и ссылка? Может, великий визирь таким способом решил избавиться от меня? Это старый трюк – поставить перед верным слугой невыполнимую задачу, а потом свалить на него все неудачи и провалы. Я был так зол и обеспокоен, что даже не прикоснулся к еде – тем более что и выглядела она не особенно аппетитно.

Выйдя из чайханы, я подошел к коню, чтобы отвязать его. Тут ко мне подбежал мальчик в странном головном уборе, на котором висел колокольчик. Он произнес с угодливой улыбкой:

– Мой хозяин просит подождать его, сардар.

– А кто твой хозяин? – поинтересовался я.

– Не могу сказать, просто подожди его.

Я сдержанно улыбнулся мальчишке в ответ, обратив внимание на его необычный взгляд – слишком дерзкий и глубокий для мелкого слуги. На душе скребли кошки. В голове вертелись мысли, я изо всех сил пытался воскресить в памяти все детали прибытия в город – кого и где видел, с кем говорил, кого встретил по дороге на базар… Почему меня никто не встретил? Что это за мальчик? Где могла быть ловушка? Голова работала все быстрее, а рука крепко сжимала клинок под плащом.

Но вот в конце улицы показался всадник, толстый мужчина лет пятидесяти, богато, даже пышно одетый. Рядом с его конем бежали двое слуг. Подъехав, он тяжело спешился и так горячо меня приветствовал, что я устыдился своих подозрений. Агаи Ваис, так он представился, сразу пригласил меня к себе в дом. Это был тот самый дом что я приметил, один из немногих приличных в городе, где ко всему прочему еще имелся и маленький бассейн.

Меня провели в просторную, светлую комнату, увешанную и застеленную дорогими коврами. Трапеза по обычаю была устроена на полу, прислуга подносила легкие закуски. Я насчитал более десяти. Среди них была и баклажановая мосамма – закуска царей, как мы ее называли, хореши [22] Горячие закуски (фарси) с айвой, ревенем и сельдереем, холодный айран с крошечными листочками мяты, множество зелени и свежих овощей. Рядом с ними лежал вкуснейший овечий сыр с высокогорных лугов близ Тебриза.

Пока я с огромным наслаждением поглощал блюда, мы говорили о торговле и неизвестных народах по ту сторону Амударьи.

Агаи Ваис называл все народы по другую сторону реки не иначе как дикарями.

– Они не знают Аллаха и никаких ценностей у них нет, – говорил он. – Все что эти люди могут – выращивать рис и поклоняться деревянным куклам.

Слушать его было интересно, но меня отвлекали и одновременно манили запахи, доносящиеся из сада. Там в глубокой яме обжаривали баранину. По аромату я угадал, что было мое любимое блюдо, называемое лявянги: распоротый желудок молодого барашка наполняют измельченными грецкими орехами, репчатым луком, густым соусом из дикой алычи, кишмишем, сухофруктами и, разумеется, шафраном. Все это зашивают и жарят в тандыре [23] Глиняная жаровня для выпечки хлеба и приготовления пищи. . Превосходная начинка смешивается с натуральным мясным соком барашка, что придает блюду тот неповторимый вкус, который гурман хочет получить, подсаливая еду.

Итак, наконец я сидел на добротном толстом ковре с удобно разложенными подушками и курупча – стеганными матрасами, а на красивую скатерть-дастархан передо мной вышколенные невольники хакима подавали блюдо, вид и аромат которого не поддавались никакому описанию. Но я все же попробую… Итак, сначала в большую общую тарелку положили ребрышки барашка. Мясо было таким нежным, что лишь прикоснись – само соскальзывало с костей и тотчас прилипало к пальцам. Рядом выложили маринованную и взбитую кислую сливу. Она была консистенции густого йогурта, красивого темного цвета, этим соусом нужно была смазывать каждый кусок мяса, отправляющийся в желудок. Взбитая слива добавляла нежному мясу пикантный привкус, которого было не много и не мало, а точно в меру. Наряду с кислинкой приправа еще и слегка холодила рот. О, это без сомнения была еда шахиншахов и их приближенных, этот вкус нельзя было спутать с чем-то еще… Раз попробовав, ты желал его снова и снова, но он был доступен только здесь и сейчас.

Все это великолепие мы красиво запивали молодым вином из Шираза, и чем быстрее убывал барашек, тем веселее и расслабленнее мы становились. Съев еще два ароматных куска, я почувствовал приятное успокоение. Мое тело было захвачено ощущениями покоя и удовольствия, а в желудке царило абсолютное умиротворение. Я давно заметил что если еда вкусная и хорошо приготовлена, то сколько ни ешь, не почувствуешь никакого отягощения. Именно это, хвала Аллаху, я сейчас и испытывал.

Завершив трапезу, мы решили выйти во двор подышать свежим воздухом. На улице заметно похолодало. Нам предложили накрыться одеялами. Ночи здесь были холодными, а дни достаточно жаркими, подметил я на будущее и для пользы дела. А еще почувствовал что у меня приятно кружится голова.

– Сардар, теперь, когда вы немного перекусили с дороги… Я готов поклясться, что вам еще никогда не приходилось пробовать такой опиум, какой есть у нас. Несомненно, это самый лучший дурман во всей Империи, – сказал мне Агаи Ваис.

– Не люблю опиум, он слишком тяжел для меня, – лениво ответил я.

– Поверьте, это нечто совсем иное нежели то, с чем вы имели дело раньше… – заявил хозяин дома, описывая пальцами круги вокруг головы.

Кажется, до меня не совсем ясно дошло, что он хотел сказать. Но когда мы вернулись обратно, я увидел заново застеленный дастархан, на котором нас ждали пряности и фрукты. Комната была освещена более скудно, чем прежде. Как только мы присели, послышались точные постукивания думбека [24] Ударный инструмент. , звук шел из темного угла. Вошел прислужник с подносом, на котором было пять тяжелых трубок. Все было готово к употреблению.

Частота ударов думбека увеличивалась; что-то назревало. Вот из темноты появился юноша – тот самый, с колокольчиком, что встречал меня около базара. В темноте я только и заметил что он был почти полностью обнажен, разве что талию обвивала легкая шаль, на концах которой позвякивали монетки. Тело юноши блестело в темноте, вымазанное маслом. По запаху я узнал масло макадамии – этот ореховидный плод встречался в Странах Темных морей и служил средством возбуждения.

Итак, юный слуга был мальчиком для утех. Как же я не догадался сразу, когда увидел его в первый раз? В ранние годы службы я, бывало, доставлял подобных юношей для важных гостей Шахиншаха. Но они всегда были полностью, с головы до ног, закрыты. Видеть их лиц и тела я не мог. В моем воображении это всегда были грустные дети которые никогда не смеялись, ведь их по обычаю кастрировали совсем юными и до лет ранней молодости подвергали всяческим истязаниям. Войдя в лета, такой юноша становился частью семьи и хозяин ставил его надзирать за гаремом; но только в том случае если он себя хорошо показывал: был любезен, покорен, в меру игрив. И дальше до конца жизни он проводил время в спертом воздухе хозяйского гарема.