Ирина Гид - Правда

Ника была ошарашена, потому что безнравственной в этой жизни ее еще никто не называл. Она быстро оделась, спустилась на улицу и догнала нового знакомого на пешеходном переходе. Пока они стояли и ждали зеленого сигнала светофора, девушка якобы случайно повернула голову в сторону чудика и сказала: «Возможно, ты неправильно меня понял. Мой разговор с преподавателем был о том, как читали». Он удивленно просил:

– Да? А разве не про «АЙЛТС»?

– «АЙЛТС»? При чем тут «АЙЛТС»?! Нет, конечно. Про Пастернака. Кстати, извини, но я считаю, что я достаточно прилично одета.

– Вот именно! Слишком даже.

– В моем понимании, так в библиотеку и одеваются.

– Да, одеваются.

Последнюю фразу юноша буркнул себе под нос, быстро зашагав вперед, будто хотел таким образом оборвать разговор, ничего не объясняя. Впереди были пары, поэтому девушке пришлось вернуться в университет, оставив вопрос о том, что это вообще было, без ответа. Проходя через турникеты, она поймала себя на мысли, что парень показался ей очень странным. Да, именно это слово – «странный». Как его вообще приняли в вуз? Никто просто так не станет подходить и говорить, что вы слишком прилично или неприлично одеты (кроме бабушек на лавочке у подъезда, разумеется). Прокручивая в голове события последних часов, Ника подметила, что не только тот юноша, но и большинство присутствующих в библиотеке были в той или иной степени странными.

К примеру, в первом ряду сидела молодая девушка в зеленом платье, которая через пять минут оказалась старухой. Ника обладала хорошим зрением и не могла перепутать. Подруга заместителя декана, женщина лет сорока с черными волосами, подстриженными, как хвост у пуделя, держала за руку свою восьмилетнюю полноватую дочку с лицом младенца и ростом подростка. Девочка была одета в платье с не по возрасту большим декольте, в котором почему-то гармонично умещался бюст второго размера. И таких людей с фишечками было большинство.

Однако главным странным персонажем этого утра оказался мужчина в фиолетовом. Он сидел прямо перед Никой, и она сразу обратила на него внимание. Темные волосы, в которых уже виднелась седина, длина прически точь-в-точь как у того паренька. Девушке даже показалось, что это один и тот же человек с разницей в 40 лет. Незнакомец вертел в руках трость – резную темную деревянную палку, будто скрученную в жгут. Рукоятка была выполнена в форме змеи. Мужчина походил на цыгана: достаточно загорелый, южного типа внешности. Худой, но не худощавый, подтянутый, но не спортивный. На безымянном пальце левой руки незнакомец носил перстень, выглядевший как дешевая подделка: серебряное кольцо с тремя металлическими пластами пирамидальной формы. Венчал это убожество огромный камень, скорее всего, обычная стекляшка. Сколько бы Ника ни приглядывалась, она не могла понять его цвет: то ли бордовый, то ли темно-сиреневый, а когда мужчина поворачивался, камень казался вообще светлым и прозрачным. На незнакомце были фиолетовый джемпер, сиреневые штаны, носки в мелкую красно-черную полоску (студентке сразу пришла на ум ассоциация с чеширским котом) и старые стертые коричневые туфли. Мужчина внимательно слушал чтеца и делал заметки карандашом в своем потрепанном блокноте с пожелтевшими от времени страницами.

Ника попыталась переварить все увиденное и решить, на что это утро было больше похоже: на балаган или шабаш. Вероятней всего, она просто не выспалась, поэтому разглядела странности в обычных вещах, пустяковых разговорах и случайном подборе присутствующих. Ей также пришло на ум, что это может оказаться первой стадией безумия, однако, сочтя предыдущий вариант более привлекательным, Ника остановилась на нем.

После пар у Ники было немного свободного времени, и она решила заехать в гости к одногруппнице, благо та жила совсем недалеко. Вера крайне редко посещала занятия. Вероятность натолкнуться на нее на узкой парижской улочке или в шумном афинском баре была куда выше, чем встретиться с ней в аудитории.

Квартира девушки была небольшой, но по-своему уютной. На кухонном столе стоял череп, которому было по меньшей мере четыреста лет. Вера взяла его когда-то в музее для практической работы по реконструкции лица, но так и не вернула. Поскольку Ника впервые оказалась у подруги дома, ее смутило, что некто сильно старше и явно неживой наблюдает, как она ест печеньки, но вскоре это перестало заботить студентку.

Вера подрабатывала внештатным корреспондентом. Денег это почти не приносило, поэтому для экономии она жила с соседкой. Нике было известно о ней немного: Шунья часто находилась в глубокой медитации, поэтому в коридоре нужно было вести себя как можно тише. От ее комнаты сквозь закрытую дверь разило то ли благовониями, то ли травой. Скорее всего, всем вместе. Не желая задавать неудобные вопросы, Ника про себя решила называть этот запах «warm smell of colitas» , что бы это ни значило. Девушка не видела Верину соседку, но регулярно слышала звуки, подтверждавшие ее присутствие, поэтому студентка слегка смутилась, прогуглив, что же означает это загадочное имя – Шунья. С другой стороны, все казалось вполне логичным. Вера и сама была неоднозначной персоной.

«Не сотвори себе кумира», – советовалось в одной умной книжке, лежавшей на Вериной кровати. Ника никогда не понимала фанатов и даже презирала их. Это не значит, что не было людей, которыми она бы восхищалась.

Ника любила персонажей, атмосферных персонажей. Они могли быть ей близки или совсем противоположны. Ее притягивало их нутро, самобытность и индивидуальность. Она завидовала этим персонажам – личностям, не выходившим за грани своего образа, но постоянно расширяющим его границы. Ника училась у них радикальному отстаиванию своего внутреннего мира при нивелировании конфликтов с внешним. Девушка прекрасно осознавала, что сама такой атмосферой не обладает: не слушает только один стиль, не имеет любимого цвета, города или времени года, хотя нет, тут мы лукавим, она обожала лето, но в остальном, четкое разделение по приоритетам у нее отсутствовало. Ей было интересно все: от причин развода Джоли и Питта до опровержения телегонии.

В ее рейтинге атмосферности Вера неизменно занимала одну из лидирующих позиций. Знание четырех языков, любовь к андерграундной музыке, татуировки, начитанность – все это придавало персонажу мистичности и загадочности. Ника не могла точно определить национальность и вероисповедание подруги, потому что та имела азиатские глаза и европейскую внешность, одевалась в буддистском стиле и носила Маген Давид на шее.

Порой они говорили о литературе, к примеру, кому было тяжелее: Дикарю из «О дивный новый мир» или Уинстону из «1984». Порой обсуждали хвосты на сессиях и преподов, но больше всего Нике нравилось слушать Верины истории из путешествий: