Елена Крамаренко - Я боюсь глубины. или Письма к себе

«„Гештальт должен быть закрыт.“ Это что-то из психологии, наверное. Пойму ли я что-нибудь?» – подумала Евгения. Она закончила экономический факультет непрофильного вуза. Там психологии не было. Они налегали на математику и финансы. Профессия хорошая для женщины. Так рассудила она в свое время. Даже родители были удивлены рассудительности дочери при выборе профессии.

Евгения всегда училась хорошо. Постоянно хорошо. Никаких ярких всплесков в школе у нее не было. Увлечений тоже не было. Она всегда знала, что отучится, получит специальность, которая не даст ей умереть с голоду, выйдет замуж, родит детей. А дальше она не задумывалась. Все будет, как должно быть.

Но она решила читать: «А вдруг что-то интересное?» Она не заметила, как проглотила первую часть про гештальт. Хотела читать дальше, но недовольный муж заворчал, что она ему мешает спать. Евгения, вздохнув, закрыла тетрадь. Она спрятала их среди своих вещей. «Потом как-нибудь прочту», – подумала она.

Это потом затянулось. Летом в селе много хлопот. Да и осенью тоже. Сад, огород, дети пошли в школу. Да Евгения и забыла о найденном сюрпризе. А тут уже в ноябре она внезапно заболела. Заморозки дали о себе знать. Евгения поскользнулась у порога своего дома и упала. До квартиры еле добралась. На ногу наступала. Но пришлось вызвать скорую помощь. Как оказалось, она поломала правую ногу. Ходить не разрешили, закатали в гипс. Евгения хотела ходить на работу, тем более, что сломана была ступня. Но на дворе почти зима. Каким образом передвигаться по снегу и льду в такой ситуации, не ясно. Сергей категорически усадил жену дома: «Больничный оплатят, что тебе еще надо? Отдохнешь немного».

И Евгения послушалась. Первое время болезни она сопротивлялась, злилась на себя из-за нее. Потом поняла, что не сможет, как прежде, все успевать и сдалась. «Чем бы заняться, пока дети в школе?» – подумала она. Читать она особо не любила. Ей изучалась долгое время только профессиональная литература. Но это была необходимость. Все так быстро менялось. Надо быть в курсе всего. Это же работа.

Тут она и вспомнила про сюрприз из старинного дома. «Теперь мне никто не помешает дочитать эту тетрадь до конца,» – решила она. И сразу же после ухода детей в школу она принималась читать. Устраивалась поудобнее в любимом кресле, вытягивала вперед больную ногу на пуфик, укрывалась пледом и поглощала текст.

Он заставлял ее думать. Она откладывала тетрадь, поразившись какой-то фразой. Перечитывала еще раз, возвращалась назад, чтобы понять. Она ужасалась, ведь это было так не похоже на ее собственную жизнь. Она поняла, что писала женщина. Причем она была старше ее лет на десять в тот момент, когда писала. Она ни к кому не обращалась в тексте.

«Это как разговор с собой, но не дневник. Ведь есть заголовки. Словно какие-то определенные вопросы автор задавал именно себе. И сам же отвечал на них,» – думала Евгения. «Вряд ли та женщина хотела, чтобы кто-то это прочел. Но ведь она не забрала тетради с собой. И наследники, если ее уже нет, с ними ничего не сделали,» – размышляла Евгения. «Письма к себе. Я бы назвала так,» – решила она.

Гештальт должен быть закрыт. Это правило психологии. И оно незыблемо. И вечно. Оно живет столько, сколько лет человечеству.

Я шла и повторяла про себя: «А.В., А.В., А.В.» Сколько еще мне нужно А.В., чтобы закончить этот бег по кругу? А.В., А.В., А.В. снова и снова. Из раза в раз. АВ, АВ, АВ уже без точек, уже не разберешь, что это инициалы. И уже не отдельно, а через запятую. Просто, как считалка. Как в детстве во дворе… А.В., А.В., А.В.

И только сейчас, только спустя 20 лет. Мои глаза открылись и я увидела то, что было сверху, на поверхности. Но я не видела. Я просто не смотрела. Не смотрела внутрь себя. Только вперед! «Вижу цель, не вижу преграды,» – это вначале. Это первый А.В.

Потом под ноги. А то постоянно спотыкалась на ровном месте. «Знала бы где упаду, постелила бы соломку! Эх, действительно, знала бы»… – это уже второй А.В.! С разницей в 20 лет. Пришел, увидел, победил.

А.В., А.В., А.В… А третий? Уже этот год. Как было сказано: «Второе пришествие». Мое второе в одну и ту же фирму. Откуда ушла, туда и вернулась. Ровно 3 года! Три долгих года. Они были такие долгие! Это был мой срок. Срок, который я отбывала? Мое наказание? Моя школа? Или мое счастье? Все это время я думала, что счастье. Я не видела ничего. Я была слепа, как новорожденный котенок.

Первого предала я, второй – меня. А третий? Тому уже смогла сказать, что я не его секретарь, чтобы напоминать каждое утро, что ему необходимо сделать сегодня. И смогла также безапелляционно заявить, что человек, который до 11 вечера сидит на работе, просто не умеет организовывать свое рабочее время… А на попытки вызвать у меня чувство вины и закрыть мне рот, я спокойно и уверенно произнесла, что я не называла его идиотом, а: «Вы это сами себе придумали!»

И самое удивительное. Я после уже не могла понять реакцию моих коллег – женщин на все эти мои слова. Они смотрели на меня так, словно я повторила подвиг Геракла и убила Циклопа! Что я сделала? Я сказала, то что думала, что первое пришло в голову, что накипело! Хотя… Я была спокойна и уверена в каждом слове, которое я сказала третьему А. В. Так что же накипело? И какой подвиг? Я просто вернула себе себя саму. Ту, которая всегда слишком.

Вначале слишком громко смеялась. Потом слишком громко говорила. А в конце слишком много задавала вопросов. Вернее уже не много, а всего один. Но звучал он слишком дико.

После каждого лозунга третьего А.В. я просто спрашивала: «И что?»

– На улице весна.

– И что?

– Мы не выполняем сроки по контракту.

– И что?

– Надо прийти в субботу поработать. Всем. Без исключения.

– Я пришла. И что?

Я только сейчас вспомнила слова кого-то великого, что история повторяется. Вроде сначала как трагедия, а потом уже наоборот, как фарс.

Первый раз никто ничего не понял просто. Что это было? Почему? Зачем? И главное, почему я?

Первое мое незыблемое утверждение: «Такого не может быть никогда!» – летит в тартарары. Может. Есть. Со мной.

Удивление. Недоумение. Ступор. Мозг отказывается в это верить: «Этого не может быть. Тебе показалось. Ты не права». И снова: «Такого не может быть!» Но вновь: «Может. Есть. Со мной».

И только в третий раз уже понимаешь, что с этим надо что-то делать.

Ты уходишь. Вернее уползаешь. Забираешься в норку. И понимаешь, что надо как-то жить… Уже с этим: «Что это может быть со мной!»

Второй раз тебя слушают. И не просто слушают, а очень внимательно. И задают, и задают вопросы. И выбирают среди множества претендентов. Тебя цитируют, тобой восхищаются, тебе разрешают делать все, что ты хочешь. И ты делаешь. И то. И это. И даже то, что тут до тебя вообще не делал никто… А тебе в ответ: «А что тут такого? У тебя вот тут грамматическая ошибка. А вот тут мне тоже не нравится! И тут! И здесь! Не идеально! Не стараешься!» И весь приговор. Ты стараешься его обжаловать. Приводишь доказательства, споришь, анализируешь. Ты же юрист. «Ну и какой из тебя профессионал? Что ты можешь? А выше головы прыгнуть? Нет? Ну о чем тогда говорить?»