Алик Данилов - Лабиринт без Минотавра. Байки, сказки и фельетоны

Скажу вам откровенно, уважаемые читатели, мне на его потуги, культурно выражаясь, положить с прибором – ко мне грязь не липнет. Вы знакомы с моим творчеством не первый год и прекрасно знаете, что я не столько занимаюсь чисто творчеством, сколько веду активную общественную деятельность, занимаясь антивоенным проектом «Мирное небо», не только пропагандирую мир, добро и справедливость, но и по мере возможности пытаюсь помогать таким же, как сам инвалидам. ссылка на наш сайт

Если кто из вас ещё не знает – я инвалид Советской Армии. А кто тот автор, который меня оскорбляет? Я его не знаю – лично с ним не знаком. Может он так себя и ведёт, что похож на того вора из сказки, на котором шапка горит? Честно говоря не знаю и знать не хочу. Такие «деятели», желающие погреться в лучах чужой славы есть на каждом сайте.

А за то, чтобы убрать мою страничку с литсайта Фабулы, как он активно ратует в своём «ультиматуме» что это даст ему со товарищи? Ровным счётом НИЧЕГО. Я в отличии от него на том литсайте денег не пытаюсь заработать и за него не держусь. У, меня, слава Богу, есть возможность публиковаться на многих международных литсайтах, социальных сетях и блогах, где ко мне и к моим авторским проектам относятся с пониманием – не троллят и не оскорбляют.

Зачем я тогда вообще писал эту заметку, если мне на него чихать? Просто хочу, с высоты своих прожитых лет, опыта и авторитета ещё раз предостеречь вас, уважаемые читатели от тех «доброхотов», о которых идёт речь в моей заметке.

МИРУ МИР

Строитель интеллектуал

За окном, в сыром, насквозь промерзшем и пропитанном влагой осеннем климаксе, дурковал град Петров. Из замыслов великого реформатора России царя Петра сделать из города построенного на русских костях и болоте, столицу объединённой Европы, ничего толком не получилось. Прорубленное им окно, обветшав обвалилось и в оставшуюся замшелую щель дул сквозняк, который привносил в Северную Пальмиру весь европейский негатив. Из Питерских портов в Европу по баснословно дешёвой цене уплывало сырьё для машино-автомобилестроения, пшеница и редкоземельные металлы, а взамен завозились просроченные куриные окорочка, метко прозванные народом «окорочками буша», секонхэнд, древесный спирт «Рояль» и любителям острых ощущений в большом ассортименте наркотик.

А, что ещё можно было ожидать от новых хозяев города, так ловко перехвативших кормило власти у дряхлеющих советских вождей? Ничего нового они не придумали, кроме, как продолжать распродавать природные ресурсы, проедать и пропивать то, что должны было достаться будущим поколениям россиян.

После того, как безвольный царь из династии Романовых, самоустранившись от выполнения своего державного долга не захотел, утопив в крови, усмирить смуту, в Державе начался кровавый беспредел. Набитый обкуренной кронштадтской матроснёй Питербург не остался в стороне. На его улицах появились какие-то подозрительные плешивые, картавые личности, раздающие утопические обещания, и подкрепляющие свои слова звонкой монетой, щедро отпущенной германским кайзером, желающим во чтобы-то ни стало вывести Российскую империю из войны. А ещё лучше перенести её на территорию самой России.

И в один из ненастных осенних октябрьских ночей свершилось. На штурм Зимнего дворца, а точнее сказать его винных подвалов, которые охранял женский батальон и взвод юнкеров, по выстрелу крейсера «Аврора», пошли оголодавшие за время сухого закона солдаты и матросы. После первого залпа они залегли: умирать на пороге винных складов не хотел никто. Матерясь, они стали отползать назад. Возможно, что этим весь их «героический» штурм бы и ограничился, если бы в тыл обороняющим женщинам и юнкерам не зашел прибывший с Кронштадта отряд флотского спецназа. Дело было сделано: женский батальон разоружён, споен и изнасилован, а Временное правительство спорившее о будущем Российской империи низложено и отправлено в Кронштадтские подвалы, думать дальше, но уже о своей судьбе. Время правления кровавого Молоха начало свой отсчёт. На эшафот диктатуры пролетариата взошли все те, кто не захотел мириться с таким положением вещей и взял в руки оружие. Когда последние десять тысяч офицерского корпуса, цвета Врангелевской армии и корпуса генерала Слащёва*, оборонявшие Крым, (а ведь они тоже хотели, построить там независимую республику) были расстреляны на Крымским Валах, пришла очередь и мятущейся интеллигенции со священнослужителями. Соловецкий монастырь «радушно» распахнул свои объятия, перековывая с помощью социально близких уголовников всю ту разношерстную публику, а там и Беломор канал подоспел с ГУЛАГом, со всесоюзным старостой дедушкой Калининым, утвердившим ударные стахановские пайки. Сколько миллионов людей осталось лежать в вечной мерзлоте, а сколько вымерло во время голодоморов, до сих пор точно не знает никто. Данные приводились разные: одни источники писали о 50-ти миллионах, другие о 80-ти. А если прибавить к этим жертвам ещё и павших во время второй мировой войны, то цифра получается воистину чудовищная.

Сидевший за столом человек, опечатав последнее слово, поставил точку и закурив устало откинулся на спинку стула. Лёгкий сатирический рассказ давался тяжело, сюжетная линия уводила его мысль в дебри прошедших лет и событий. Но самое странное, что у него в голове начали появляться какие-то неясные образы, которые что-то бормоча, пытались ему что-то поведать своё отстрадавшее, но такое важное и актуальное в такое кровавое лихолетье, которое гуляло над Россией последние сто лет.

С рассказом пора было заканчивать, тем более ему ещё надо было проверить конкурс, который он вёл на одном литературном сайте. Конкурс был задуман в помощь молодым начинающим авторам в расчёте на то, что они будут публиковать там свои рассказы и получая рецензии и комментарии, творчески над собой расти. Но, как говорится: хотелось лучше, а получилось, как всегда.