Юлия Юсина - Три радужных форели в большом пруду

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.

На выходе из метро «Рязанский проспект» я застыла, судорожно озирая окрестности – как астронавт, впервые высадившийся на незнакомой планете, в надежде зацепиться взглядом хоть за что-нибудь отдаленно напоминающее мою Москву. Тщетно. За сорок минут, от Сокола до Рязанки, я, кажется, преодолела несколько пространственных измерений и единственным, что еще хоть как-то связывало меня с реальностью оставалась смска: «15 сентября, с 9 до 19, живая очередь. Рязанский проспект,52, кв.17. Анна»

Я неглубоко вдохнула, все еще не определившись, пригоден ли для моих легких здешний воздух, и зашагала вдоль проспекта. В сторону 52-го дома со мной шли лысый, бабуля и девушка «коса по пояс». Мое богатое воображение сразу сплотило нас, сделав товарищами по несчастью. Заблудшие души – все мы шли за спасением. Мы шли к Анне.

Через пару минут нас осталось двое – я и лысый. Мы одновременно подошли к нужному подъезду панельной пятиэтажки. В сумке противно зазвенел и заерзал телефон. 9:00 – автоматический будильник. Лысый, увидев, что я притормозила, метнулся в подъезд и бегом через две ступеньки исчез на верхних этажах. Я остановилась на входе – спертый воздух, мрак, мутно-зеленые стены, в разломах осыпающейся краски, грязные разводы небрежной уборки на бетонном полу.

– Что я здесь делаю? – я сделала несколько шагов и посмотрела наверх сквозь лестничные пролеты, где в солнечном свете медленно, не приземляясь, кружилась полупрозрачная пыль, поднятая галопом лысого. Мысль о том, что этот тип опередил меня, больно уколола и в миг уничтожила наше воображаемое братство. Убогая обстановка, живая очередь, догонялки с лысым – лишили меня чувства собственной избранности, к которому я приросла болезненно самыми чувствительными местами. Именно их саднящая боль погнала меня с самого утра на эту чертову неизвестную планету, их заполошный вой месяц назад, заставил ввязаться в это со всех сторон сомнительное предприятие. В подъезд вошла парочка – в контровом свете дверного проема я видела только силуэты, но считала шестым чувством, что это тоже конкуренты и движимая животным инстинктом рванула вверх по лестнице – хватит с меня и лысого!

Квартира номер 17 скрывалась за хлипкой дверью с обшарпанной дермантиновой обивкой: чуть приоткрытая, она явно давала понять, что входят сюда без стука. Малюсенькая прихожая упиралась в закрытую комнатную дверь, направо кухня и санузел: снимая квартиры с 16 лет, я с порога могла угадать любую планировку – моя супер сила. Бессмысленная и бесполезная, как и большинство моих талантов.

Разуваться? Раздеваться? Звать хозяйку? Ставить чайник?

Из кухни доносились голоса и заглянув туда, я уперлась в довольную физиономию лысого и еще с десятка, неизвестно как усевшихся в крохотной комнатушке, человек.

– Кто последний? – на автомате спросила я.

– Я – предсказуемо ответил лысый.

– Я за вами – рефлекторный диалог, записанный на подкорке со времен советского детства, помогал легко смешаться с толпой и не выделяться.

Говорить нам больше было не о чем, сидеть негде, стоять посреди кухни – слишком вызывающе. Я вернулась в прихожую и уселась на тумбочку для обуви. Живая очередь.

«Анна здравствуйте, мне нужна ваша помощь! Я… А что я?.. Заблудилась? Меня никто не любит? У меня почти год не было секса? Я каждое утро просыпаюсь в холодном поту от страха и тревоги? Я не знаю, что мне делать? У меня провал по всем фронтам?»… я бессильно откинулась к стене, утонув головой в чужих куртках и пальто, висевших на крючках незатейливого гардероба.

«Мне надо наказать эту суку! Она мне под порог подбросила мертвую крысу, навтыкала иголок в дверь… Как мне вернуть мужа, Анна?!» – ответа Анны я не разобрала, но брошенная просительница перешла с повышенных тонов на еле слышные стенания… Ничего себе жизнь у людей! А тут я…

«Здравствуйте, Анна! В чем смысл жизни?» – не годится… «Анна, добрый день! Я впервые в жизни не могу помочь себе сама. Вы можете?» – нет. Я безнадежно пыталась найти слова, которые описали хотя бы сотую долю невыносимой тоски, которая будто черная дыра посреди груди засасывала в себя ежеминутно всю радость, надежду, желания. Из которой по ночам на волю вырывались мучительные, парализующие кошмары и не исчезали с наступлением рассвета. Но слов не находилось.

Я зарылась в свое одежное убежище поглубже, почти перестала слышать внешние звуки и только провожала взглядом входящих и выходящих. Мужчина в дорогом костюме и парфюме, мать и сын-подросток, пожилая женщина с лицом застывшим в гримасе горя, большая и решительная жена тянет за ручку растерянного мужа, лысый… Ой.. уже лысый! Я следующая! Как надо общаться? Что просить? Как у них принято?

«Анна, здрасьте! Вы у меня первая…» – не то! Не то! Хоть и чистейшая правда. Анна – моя первая официальная ведьма по рекомендации.

Когда на горизонте еще только начали собираться первые грозовые тучи, одна моя впечатлительная приятельница сразу же объявила: Тебе нужна Анна!

– С ума сошла? Тут не колдовать, тут самим бороться надо! – я была привычно одержима идеей своей правоты и неуязвимости.

Через три месяца, после обескураживающего предательства лучшего друга, впервые в своей жизни, я с позором была уволена с лучшей своей работы, лихо промотала последние копейки, все поиски нового места заканчивались оскорбительным: «извините, но вы оверквалифайд», тревога затопила меня целиком и вытолкнула в конечном итоге сразу на две работы, сложив зарплаты которых, можно было хоть как-то делать вид, что я еще ого-го-го. А потом меня обокрали, а потом я разбила машину, а потом начала разрываться между двух деспотичных начальников, а потом мне пришлось сменить квартиру на жилье гораздо меньше и дешевле, опустошить кредитные карты… и было невыносимо стыдно кому-то признаться в том, что я проиграла, не справилась, мне страшно и плохо.

Каждая новая попытка встать на ноги только все глубже затягивала в зыбучие пески. Никакой любви, только обязательства, долги, круглосуточная работа, вечный бодрый вид: помочь всем, кто просит, обнять всех, кто плачет и холодная липкая тревога сначала только по утрам, а потом и круглосуточно. А потом первое сентября и я снова не веду сына в школу, потому что еду сначала по одному поручению, потом по второму, и по двум линиям одновременно звонят два начальника и каждому немедленно и прямо сейчас нужно всё и сразу, а я задыхаясь от разговоров и оправданий на ходу, бегу по улице, и вдруг… ливень. И я стою в потоках разверзшихся хлябей небесных, среди бетонных коробок и проспектов и реву в голос от отчаяния, не чувствуя за своей спиной ничего и никого, только дыхание черной пустоты – оступись на шаг и провалишься в нее навсегда. Вот тогда я и прорыдала в трубку: