Екатерина Полухина - Любовь, рождённая у моря. Ох уж эта любовь

Увидев, вышедшую из душа Катерину, она прижала ее к груди, чмокнула в обе щеки и быстро пошла со двора, покачивая бедрами. Оглянувшись, добавила: Спи, не волнуйся ни о чем, моих, еще ни кого нет, не приехали. Никто тебя не потревожит. Храни тебя господь, голубка моя!

Кэт уснула мгновенно. Во-первых: в автобусе не удалось даже подремать, плакал всю ночь ребенок. Когда ребенок плачет всю ночь, это не очень приятно. Она не против детей, она даже родителям обещала не менее троих внуков, двух мальчиков и девочку (девочкам намного тяжелее живется на этой грешной земле). И сама всегда жалела о том, что нет у неё ни брата, ни сестры. Это, наверное, так здорово, иметь родных братьев и сестёр! Она не знает этого чувства.

Во-вторых: было ужасно душно, из-за ребенка окно нельзя было открыть; она уже была большой девочкой и знала, что ребенок и открытое окно в транспорте, не совместимо. У ее некоторых подружек имелись уже свои карапузы, с которыми она с удовольствием любила возиться. Это еще одно средство, забыть свое страшное горе, хотя бы на какое-то время. Когда она нянчилась с детьми подруг, она как бы сама возвращалась в детство, а детство у нее было, только позавидовать. Ребенок огромной любви, ребенок желанный изо всех сил, ребенок, доставляющий родителям только радость. Они молились на нее, как на икону, но она выросла неизбалованной, доброй, отзывчивой на чужую проблему; внимательной, ласковой и очень красивой. Эос – богиня утренней зари – называл ее папочка. Откуда это имя?

Ещё будучи мальчишкой, пристрастился он к книжкам про историю, рассказывающую о жизни всемогущих, живших на Олимпе. Дальше, больше, увлёкся, что называется по уши. Мечтал, окончив школу, поступать на исторический. Но жизнь диктует свои правила. Не получилось. Не сбылась его детская мечта. По воле судьбы ли, случая, он стал учёным совсем в другом направлении, но с мечтой своей совсем не расставался. Нет, нет, да и воплощал в жизнь некоторые моменты из любимой истории. Называл, к примеру, своих любимых девочек, жену и дочку, именами прекрасных богинь, что украшали землю много тысяч лет назад.

Да, она была богиней рассвета, тут уж не поспоришь. Такая же, румяная, весёлая, с золотыми волосами, розовой, бархатистой кожей. И вставать любила, чуть свет забрезжит в окнах. Богиню эту она сама видела в книгах, что многочисленно заполняли их книжные полки. Мечта папина не сбылась, но литература так и осталась.

Проспав часа четыре, может чуть больше, она проснулась и чувствовала себя вполне отдохнувшей. Солнце играло с ее волосами, рассыпая блики по стене, на которой висело множество портретов. Все они укрыты вышитыми рушниками. Да вообще все, абсолютно все в доме, вышито очень яркими, шерстяными нитками. Всякие: занавесочки, накидушечки, наволочки, покрывала. Портьеры на окнах, дверях; скатерть на столе, подзоры, на всех имеющихся в доме кроватях. Все полотенца, сколько бы их ни было в этом доме. И когда только успевала всё, эта женщина? Трое детей, хозяйство, работа.

Правда теперь, когда дети выросли, жизнь её радикально изменилась. Жила у моря, а дети жили далеко в городах, приезжая со своими детьми в гости к ней, как обыкновенные, простые отдыхающие. Ну да это не наше дело. У каждого, своя планида, так говорила Ритуня.

Кэт смотрела на солнце, сквозь свои длиннющие, густые, черные ресницы и улыбалась. Господи, как же хорошо то; какая же ты умничка, что удрала от всех своих столичных друзей и подруг. СМС я им отослала, чтоб не искали меня; а сам телефон оставила дома, выключив – и его, и свою память. Хочу чего-то нового, чего-то, чего-то. Не знаю чего, но это что-то должно быть, должно случиться здесь и в этот раз.

И так размышляя, она сладко потянулась до хруста в костях и, вытянувшись, полежала ещё какое-то время. А и правда вымахала я, ну куда это, для девчонки – метр семьдесят восемь, это же коломенская верста. Вон Макс, метр восемьдесят, а кажется ниже меня, все туфли на шпильках, отдыхают в коробках. Ну, какой каблук, если и так, волосы в хвост завяжешь и уже ой, ой, ой. Но сюда взяла одну пару, просто машинально, а зачем, сама не знаю. Да, вдруг волейболист, встретится симпатичный. А, вдруг он?

И так думая, обо всем этом понемножку, она задремала еще и, даже умудрилась увидеть сон. Нет, сам сон она не помнит ясно, а вот ощущения от него, было что-то. Кто-то целовал ее, ну прямо, как на яву. Она даже чувствовала, этот поцелуй и губы, как будто припухли, во всем теле осталась какая-то истома. Сердце бухало в груди, да что в груди, казалось оно готово выскочить из горла; соски затвердели и набухли, внизу живота была какая – то ноющая тяжесть.

Господи! Что это со мной? Нет, вернусь домой, разрешу Максу; хватит уже держать его на расстоянии. А то держится, но я – то вижу, чего ему это стоит. Да и решит, что я набиваю себе цену. Мужчины, они все одинаковые, как девчонка понравилась, так давай интим. Это девушка ждет, своего, единственного, да и то, теперь это уже не актуально. Ну не модная она, не современная в этом плане, что тут поделаешь. Хотя, вон уже сны эротические снятся, вот тебе и не модная, вот и не сексуальная. Да, дела – делишки у нас, девчонки и мальчишки, – скаламбурила она. Оказывается она сама тоже не прочь испытать эти чувства. А думала, что это глупости всё. Без взаимной любви, секс это пошло. Но видно организм требует своё, тут уж ничего не поделаешь. Организм не проведёшь.

Впервые, – Это – случилось в десятом классе. Она увлеклась Тимкой, а он любил её, кажется с самого первого класса. Ну и она думала тогда, что это навсегда. А оказалось, это совсем не то, о чем она думала, как себе представляла. Это получилось как то буднично и после нескольких раз в парке, в Сокольниках, она не хотела больше этого и их отношения сошли, на – нет.

Тимка очень расстраивался, говорил, что все наладится, все придет, а она избегала его, а потом он ушел в Армию. Писал, что любит, что не может без нее. А она могла. Ничего не случилось, не рухнуло, и он перестал ей писать. А потом остался в армии, сейчас уже капитана получил, его мама хвасталась ее маме.

Нет. Об этом нельзя думать. Иначе, нужно будет уехать и отсюда, сразу же.

Она встала, аккуратно заправила кровать, убрала со стола и вышла во двор. Солнце жгло уже во всю мощь. Море отменяется, хотя бы часов до шести вечера. Она еще раз сполоснулась в душе, заглянула на скотный двор, с детства любила животных, еще, когда приезжала к своей Ритуне. Они с Ленуськой были закадычными подругами, хотя Ритуня была на двадцать пять лет старше Ленуськи. А вот же, дружились как сверстницы. У Ритуни тогда тоже было хозяйство, а мужья их вместе рыбачили, вместе и загинули. Но море тут не виновато, – бабы говорили, они сами сгинули, надо было этому случиться. А море, кормилец, его нельзя винить. Это плата за всё то, что даёт кормилица наша людям.