Виктор Точинов - Записки Черного охотника

Сергей Леонидович, здешний гуру, утешает: он, дескать побывал в Намибии двадцать с лишком лет назад, чуть ли не первым среди российских охотников. Вот тогда был экстрим, так уж экстрим: по стране бродили банды вчерашних борцов за независимость, норовя свести счеты с белыми фермерами, не пожелавшими уехать. Фермы, превращенные в натуральные укрепрайоны, регулярно устраивали перекличку по рации: все ли целы? – а обвешанные самодельной броней внедорожники всегда были готовы без промедления покатить на помощь соседям. Нынешний намибийский сервис в сравнении с теми былинными годами можно смело считать пятизвездочным.

Эти воспоминания Сергея Леонидовича я слышал не раз и собираюсь уходить. Но разговор принимает новый оборот, и я задерживаюсь.

– Ты-то, Антоха, когда в Африку наконец соберешься? – спрашивает намибийский неофит у коллеги, на вид своего ровесника.

Тот экипирован не хуже прочих, не выглядит бедным родственником, случайно затесавшимся в их компанию. Надо полагать, в Африке он пока не побывал отнюдь не по причине нехватки финансов.

– Я в Африку добираюсь методом последовательной аппроксимации, – изрекает Антоха нечто, мне не понятное; большой учености, видать, парень. – Почти уже добрался. В этом году охотился на островах Ильяш-Дезерташ – это как бы уже почти Африка. Хоть и числятся за португалами, но к африканскому берегу гораздо ближе, чем к Европе.

– Не слыхал о таких… Ильяш… как там дальше? – спрашивает Сергей Леонидович, и по тону чувствуется: об африканской охоте он знает все, и в африканских странах, куда охотникам стоит ездить, побывал во всех, а этот Ильяш-как-его-там – ерунда какая-то непонятная, никому не интересная…

– Ильяш-Дезерташ – это три маленьких необитаемых островка не так далеко от Мадейры: в хорошую погоду видны с вершины тамошней горы точками на горизонте. Я-то на Мадейре безвылазно на несколько месяцев застрял: консалтинговый центр в оффшоре с нуля организовать, это вам… ну, неважно. В общем, пострелять хотелось, а на самой Мадейре негде, да и некого: остров хоть и большой, и всякие реликты и эндемики водятся, да не те: бабочка какая-то уникальная, улитки, каких больше нигде нет, ящерки опять же… Не для охоты живность. А на Ильяш-Дезерташ и дикие козы, и дикие кролики, да и птиц куда больше, чем на самой Мадейре. Там заповедник, но охотиться можно, даже выпрашивать допуск не пришлось, – сами пригласили меня пострелять, как узнали, что любитель этого дела…

– Странные там у них заповедники… – протянул кто-то сомневающимся тоном.

– Да не странные, нормальные. Охраняют там какого-то тюленя вымирающего, не помню название… А сухопутных хищников крупнее ласки на островках нет, и если коз и кроликов не прореживать, всю растительность истребят и дохнуть начнут с голоду. Так что все по уму: к тюленьему лежбищу не пускают, а вдали от него стреляйте вволю. Не львы с носорогами, понятно, но душу отвести можно. Да и вообще интересное место: европейцы появились на архипелаге в пятнадцатом веке, а до того никто не жил… Но иногда корабли прибивало штормами: и арабские, и европейские, а в древности даже античные. Некоторые суденышки возвращались, другие там и гибли… А возле Ильяш-Дезерташ интересные пески в прибрежной зоне: затягивают, что в них попадает, а потом, неожиданно, века спустя, что-то выбрасывают после сильных штормов. У работников заповедника даже есть небольшой музей исторических находок… И своя версия легенды, которую на Мадейре всем приезжим рассказывают… Очень оригинальная версия, как раз на тех находках основанная. Значит, так…

– Погоди, погоди… – перебивает тот же, что подивился странному устройству мадейрских заповедников. – Мы-то, уж извини, на Мадейре побывать не сподобились. Мы и классическую-то легенду не слышали, а ты нам сразу альтернативную впаривать собрался…

– Легенда как легенда, – пренебрежительно машет рукой Антон. – Четырнадцатый век, Англия, влюбленные парень с девушкой, побег на корабле из дома, от родителей, не желающих их брака, крушение у берегов необитаемой тогда Мадейры… В общем, все умерли. Альтернативка гораздо круче. Слушайте же…

Остаюсь послушать и я. Легенды затерянных в Атлантике островов – нечто новенькое для Бежинки.

На каменистой осыпи он потерял след. И понял, что охота завершилась. Завершилась ничем…

Стрела – кривоватая, с наконечником из обломка расколотой кости – вошла под кожу козы неглубоко, рана почти не кровоточила, и на камнях он не мог преследовать дичь по кровавым пятнышкам, слишком те малы и слишком далеко падали капли крови друг от друга…

Коза ушла и унесла в себе стрелу.

Причем лучшую из оставшихся у него стрел, остальные еще хуже…

Он не чувствовал в себе сил затевать все снова: отыскать группу коз, самца и несколько самок с козлятами, и подобраться к ним на расстояние верного выстрела, – для его примитивного лука это расстояние было совсем не велико, десятка полтора шагов… И все равно выстрел не всегда становился верным.

Час утренней кормежки прошел, козы сейчас отдыхают, – и старые матерые козлы чутко и зорко следят за безопасностью подопечных коз и козлят.

Он давно убедился, что своим первобытным оружием может поразить лишь голодную и кормящуюся козу, потерявшую часть своей обычной осторожности. Вот были бы нормальные стрелы… Или хотя бы несколько гвоздей, или других кусков железа, пригодных для изготовления прочных и острых наконечников.

Нередко он жалел, что не забрал с корабля – пока мог, пока волны не разбили тот о скалы и не унесли прочь обломки, – не взял с корабля что-то действительно нужное… Что-то, способное помочь выжить на безлюдном клочке суши. Но он первым делом схватился за мешок с золотом.

Он тогда не знал, что здесь нет людей, и что никто не продаст – даже за все золото мира – хотя бы кружку эля или зачерствелую краюху хлеба. Не знал, что сам кожаный мешок пригодится здесь ему больше, чем все хранившиеся в нем монеты, кольца и цепи.

А если бы знал…

Если бы знал – все равно, наверное, первым делом взялся бы за мешок. Он слишком долго гонялся за богатством, чтобы бросить его. Если случится чудо, и его спасут отсюда, – он не желал вновь стать тем же нищим голодранцем, каким в юности ушел из дома. Он мечтал когда-нибудь вернуться – богатым и успешным человеком – и всем доказать: его, именно его путь оказался правильным, а не их сытое прозябание в теплом и спокойном болотце… Сначала мечтал доказать отцу, позже, узнав о его смерти, – родственникам, знакомым, соседям.

Все так. Но добрую пригоршню золота из кучи, лежавшей теперь в углу шалаша, он бы отдал за несколько длинных и острых гвоздей…