Владимир Митрофанов - Врачу: исцелись сам!

Итак, «пятиминутка» продолжается. Начмед чего-то говорит. Клинические ординаторы опять чему-то смеются в своем углу – молодежи всегда весело. Гоняют их, не гоняют – все им нипочем. Хи-хи, ха-ха. Впрочем, они по большому счету ни за что не отвечают.

Начмед уже под конец привязался к заведующей терапевтическим отделением: "Почему долго лежит Сальников и ничего не платит?" Заведующая вяло отговаривалась: мол, уже вот-вот выписываем. Сальникову лучше, нужен еще один день. (Борисков знал, что подержит дня три это точно).

Жизляй, отчитавшись, подсел к Борискову:

– Твой Златогонов, зараза, не давал спать – выполз в коридор и кашлял у ординаторской всю ночь. Потом под утро вдруг перестал, и я тоже не спал – думал, что ему каюк, помер, но он снова закашлял…Я, по сути, вообще сегодня не спал.

Наконец так называемая "пятиминутка", затянувшаяся уже минут на двадцать, закончилась. Только вышли в коридор, у Борискова в кармане сразу завибрировал мобильник. Он ответил на звонок. Тут же к нему подошла заведующая оргметодотделом – очень тучная женщина вполне славянской наружности, но со странным именем Марина Дуэйн-Вильямсовна Сорокина, которая была в курсе всего, что происходило в больнице, сама распускала сплетни и поочередно портила всем настроение:

– Ты, Сережа, находишься у Главного в черном списке. Я тебя просто предупреждаю. Главный берет в клинику своих родственников и знакомых, у них принято своим помогать, а у ведь него, как ты понимаешь, вся Грузия родственники и знакомые. Так что ищи место. Лучше всегда иметь что-то в запасе.

Тут могло быть и хорошо переврано. Говорили, что Главный сам копал под нее и хотел ее заменить опять же какой-то своей землячкой. Однако настроение она Борискову здорово подпортила. В больших коллективах всегда существуют интриги. Чтобы испортить человеку отношения с Главным или любым другим начальником многого и не нужно. Подойти и шепнуть ему между делом, что "Борисков-де считает вас, Каха Вахтангович, за полного что ни есть кретина". Обычно почему-то таким россказням все тут же верят, а в результате – отношения испорчены, в лучшем случае они дают трещину. Смысл этого предупреждения был неясен, Борисков сам вроде каких-либо денежных мест не занимал – был самый что ни есть рядовой исполнитель, но ведь у начальства могут быть какие-то свои представления. Могли запросто начать давление. Троих врачей из второй терапии за последнее время уже убрали – их просто выдавили. Поменяли и самого заведующего. Придрались к какому-то случаю, по которому как-то уж очень вовремя появилась жалоба, и к оформлению историй болезни, где всегда можно что-нибудь накопать. А на их место действительно взяли только своих – все были родственники или знакомые Главного с Кавказа. А скажешь чего-нибудь по этому поводу публично – сразу навесят ярлык ксенофоба и фашиста. Один доктор как-то встал, стал что-то мямлить, да к тому же вдруг невнятно упомянул про мандарины на рынке, – может быть, наоборот, хотел угодить главному, у которого какой-то там был дополнительный бизнес – короче, сбился не туда. В зале повисла жуткая тишина. И всё, тут же ему и пришел конец. В течение месяца уволили. Блестящего хирурга Дубинина – говорят, выперли из клиники только за длинные волосы с косичкой и джинсы – будто бы это не соответствует имиджу учреждения. А замом по хирургии вместо него как раз взяли этого самого суетливого парня из Батуми. По сути же Дубинин просто вел себя по отношению к Главному не слишком почтительно: никогда не вставал, когда Главный входил, не лебезил, не выказывал почитания, не дарил подарков – и тот это заметил. Впрочем, Дубинин тут же нашел работу в частной клинике, поскольку обладал особым мастерством и талантом, оттого, может быть, и проявлял независимость. Люди, осознающие свой талант, могут себе позволить быть независимыми. Дубинин мог. Борисков же – нет. Говорят, Главный даже позвонил в ту частную клинику, чтобы наговорить на Дубинина, но его попросту и довольно в грубой форме послали подальше.

Хирург Жариков Миша откуда-то об этом узнал и всем с удовольствием рассказывал.

Ему Борисков так и сказал:

– Да ты просто ксенофоб, Миша!

Жариков тут же обиделся:

– Это я-то – ксенофоб? Я – вовсе не ксенофоб. Это вот наш Главный – и есть ксенофоб! Это он меня гонит, а сюда берет своих. Ты разве не заметил? Кто однажды говорил: "Я научу этих русских работать"? Почему это я ксенофоб? Ведь что такое ксенофобия – это буквально страх, неприятие чужого. Уже и клеймо придумали такое – ксенофоб. Заметь, ребенок обычно боится чужих (и правильно, кстати, делает!) – и он тоже ксенофоб? Женщина боится заходить в лифт с чужим человеком – и это нормально. Или она тоже ксенофоб? Вообще ксенофобия это естественная и нормальная реакция человека.

Борисков не стал и спорить, плюнул и ушел.

А вот доктор Кокушев ксенофобом не был вовсе и даже мыслей таких в голове не держал, но с детства страдал какой-то врожденной психологической глухотой к иностранным именам. У него был очень существенный для нового времени недостаток: он не запоминал восточные имена-отчества. Для него произнести такое имя как, например, Афлатон Хутгарович, Каха Вахтангович или Бахтиер Мундинжонович было делом совершенно невозможным, и он их всех называл обычно: "Абдурахман Абдурахманович, или Махмуд Махмудович, или Сулейман Сулейманович". Кстати, в Азии, говорят, вообще у людей нет отчеств, поэтому это и звучит по-русски так ужасно. Естественно, начальство за это Кокушева на дух не переносило. Однажды он все-таки как-то выучил имя бывшего начмеда, так потом ходил и чуть ли не к каждому встречному ликующе обращался: "Ну, что, Бахтиер Мундинжонович, как дела?" Бахтиеру тут же, конечно же, настучали. Сам Бахтиер был человек по жизни неплохой, но очень любил уважение и подарки. Просто это было заложено в него с молоком матери. Еще Кокушев долго не мог запомнить имя отчество Главного и очень этим мучился, записывал даже на бумажке, но все равно называл каждый раз по-разному, то Кака Вахтангович, то Вака Ваххабитович, то еще как – у Главного лицо искажалось, когда он это слышал. Конечно же, его вскоре по какому-то надуманному поводу и уволили. Кокушеву еще не повезло в том, что хотя в больнице все в обязательном порядке носили бэйджи, сам Главный никогда бейдж носил – считал, что и так все должны знать в лицо. Восточный менталитет. Впрочем, Кокушев бы и прочитать вряд ли смог бы. Все его предупреждали: "Не надо их злить. Они по натуре люди очень вспыльчивые и обидчивые!" Один приятель как-то рассказал Борискову, что к ним в контору однажды приехал какой-то кавказский человек на "Мерседесе", хотел сделать заказ, но что-то ему не понравилось, и он сказал, что скоро вернется со своими и зарежет всех, а женщинам обещал всех их выебать, а напоследок сказал так: "Всех вас русских надо резать!" Ситуация была очень неприятная, хотя и не имела никакого продолжения. И ведь никому в голову не придет привлечь этого типа за разжигание национальной розни. Да и никакой суд не взялся бы, сказали бы: "А где тут разжигание национальной розни? Если бы, наоборот, вы бы ему угрожали – тогда другое дело! А тут сами виноваты!"