Валентина Нестерова - Нефертити, или Прекрасная пришла

Ночь разговоров вместо ночи любви произвела на них, похоронивших слова в глубоких лабиринтах душ, непонятное впечатление: будто царствующие супруги всю ночь трудились как рабы…

5

В Фивах полюбили Амона со времен князя Яхмоса, изгнавшего гиксосов, правивших Египтом полтора века. Амон взбодрил кровь египтян. Жрецы объявили его Верховным богом Верхнего и Нижнего Египта.

Бог мстил за годы униженья, а фараоны побеждали в войнах, даже в тех, которые не зародились в мыслях. И, откупаясь наперёд, цари Вавилона, Ассирии и хеттов слали Египту несметную дань.

Аанен, первый жрец Амона и брат Тэйе, задумался…

В народе ходят слухи: жрецы выдумывают богов для собственного прокормления. Глупцы! Не понимают: один бог – две армии заменит…

Больше богов – меньше соглядатаев, а, значит, полнее казна…

Человек смиреннее, когда повсюду боги…

Он усмехнулся. Отец перед смертью сказал: мы, жрецы, рождаем богов, управляем фараонами, чтобы колесо жизни крутилось, правда, он метался в горячке…

Фараона не зря объявили сыном Амона, сын не пойдёт против отца…

А что делать с папашей, вековечным Ра, солнцем обоих горизонтов?

Испечём бога по имени Амон-Ра…

Оружие жреца не стрелы…

Аанен спохватился: время послушнику принести голенастых ибисов, и заспешил в храм. На ровном месте споткнулся. Вопросительно посмотрел в небо. Сердце замерло. Жёлтые тучи улеглись берегами вдоль зеленой реки, по которой плыл красный крокодил. Он зажмурил глаза: плохой знак!

Нил течет по небу, так всегда было.

Но крокодил! Огромный и… красный.

Не к добру: друг обманет, недруг ужалит больнее.

Впрочем, разве могут быть друзья у жреца? Родная сестра, и та задумала что-то. Её сын дерзит…

С врагами проще!

Аанен покачнулся, открыл глаза: крокодил плыл, оставляя кровавый след.

Кровь… к удару в спину.

Спасибо, небо, за предупрежденье!

Жрец заспешил. Вынул из кармана в складках накидки связку ключей: от западных дверей, потайных комнат подземного лабиринта, где ещё прадед его занимался магией.

6

– Меня фараон пригласил, – гордо заявил Тутмос, вырываясь из рук стражника.

– Кто ты такой, что удостоен чести быть гостем фараона? – рассмеялся громила.

– Я – скульптор!

– Пусти его, – крикнула с мостка галереи Тэйе. – Аменхотеп его ждёт.

– Проходи, – подтолкнул мальчишку под зад удивлённый солдат.

Царица встретила гостя словами: а бог камня с тобой?

– Он в моём сердце, – ударил себя в грудь юный ваятель.

В подтверждение сказанного, его окружила туча известковой пыли.

Тэйе чихнула.

– Я не хотел, – извиняющимся голосом сообщил мальчишка.

– Возможно, твой бог – человек с огромным носом, вместо головы…

– Нет!

– А какой он? Ты его видел? – с любопытством посмотрела на Тутмоса земная богиня.

– Нет. Я могу его только слышать…

– А-а, юный оракул?! – обрадовался Аменхотеп Третий.

Он возлежал на толстой циновке у бассейна, обложенного фаянсовыми плитками цвета лазурита, голова покоилась на каменной подушке из бирюзы, подогнанной по форме головы и шеи фараона.

– Я тут веду беседу с богиней воды…

– И что она вам говорит? – доверчиво распахнул глаза Тутмос.

– Говорит: ты станешь главным скульптором моего сына, фараона Аменхотепа Четвёртого, – на ходу сочинил наречённый сын Ра и Амона.

– Я согласен.

Тэйе рассмеялась. Ей всё больше нравился этот мальчишка. Она решила устроить ему экзамен, заговорщически подмигнула мужу.

– Тогда скажи, – немного призадумалась, чтоб высказаться проще, – чем больше богов, тем лучше?

– Нет! – обрадовался простоте вопроса Тутмос.

– Почему?

– На себя любви не хватит! – как само собой разумеющееся, резюмировал мальчик.

– Тебе сейчас бог подсказал? – поинтересовался фараон.

– Я сам знаю: одно сердце – один бог!

– Да ты, еретик! – восторженно воскликнул Аменхотеп, двигая в сторону мальчика блюдо с финиками.

Тутмос испугался незнакомого слова, но вида не подал, чинно взял жирный финик, засунул в рот: с фараонами безопаснее молчать!

Тэйе разгадала манёвр, и, отдавая должное ребёнку, взяла инициативу в свои руки.

– Ты прав. Даже когда в Египте было два бога, Геб и Нут, они постоянно ссорились между собой. Дошло до того, что бог земли назвал богиню неба свиньёй, поедающей собственных детей…

Тутмос при этих словах подавился, закашлялся.

Тэйе ударила его между лопаток, продолжала…

– Иногда звёзд не видно из-за туч, а Геб думал: Нут их ночью ест…

– Даже два бога много, – тяжело вздохнув, подыграл жене фараон.

– Говорят, земля процветала, когда единовластно правил Ра. Чего ещё желать? Бог утром всходит, даёт тепло и свет. Протягивает свои лучи деревьям, птицам, людям, – принялась рисовать благостную картину Тэйе.

– И львам, – добавил Аменхотеп.

– А ночью люди оставались без бога? – от удивления Тутмос не донёс очередной финик до рта.

– Ночью Ра делал людям детей! – не удержалась от смеха царица.

– Камни – тоже его работа, – со всей серьёзностью добавил фараон.

– Тогда я не против него, – сладким ртом согласился с единобожием будущий главный скульптор Города Солнца.

1

Окончание строительства очередного храма отпраздновали пышно. Рабами, рабочими, строительными чиновниками, знатью и самим фараоном было выпито столько молодого вина, что кровь переполнила вены.

Все жаждали кровопускания…

Тэйе по совету мудрого брата приказала наскоро построить амфитеатр и объявила о боях гладиаторов с дикими львами.

– Твой муж отказывается от войн, так пусть прольётся кровь на арене, – сумрачно подсказал Аанен. – И хоть добычей станет не золото, а страх, на время ропот прекратится.

Тэйе знала, вернее, догадывалась о том, какими магическими свойствами обладает кровь. Будь она царицей всех земель, построила бы Богине Крови храм невиданной красоты, и стала при нём жрицей.

А если бы, вдруг, рассердившись на людей, Богиня выпустила из них всю кровь, в огромном красном море снова зародилась бы жизнь, потому что человек не может без крови, а кровь без человека…

Царица улыбнулась, вспомнив, как муж, пролив в брачную ночь её кровь, едва не потерял сознание. Его сердце из всех чувств выбрало… любовь, остальные, как нелюбимые жёны в гареме, тихо возмущались: к чему эти вечные схватки и битвы, и отчего чужие земли непременно надо покорять?

Аменхотеп Второй устраивал походы в завоёванные его отцом Тутмосом Третьим Палестину и Сирию, Нубию и Ливию, Митаннию и выходил к Ефрату, когда реки из караванов с золотом, чёрным деревом, благовониями и другой данью становились менее полноводными.