Ирина Горбачева - Слабая женщина с сильным характером

Родился Федя недоношенным, ослабленным ребёнком. Да и Люба после тяжёлой беременности с анемией и сильным токсикозом была совсем без сил. Ей бы отлежаться, отоспаться вволю после родов, хотя бы недельку-другую. Но не тут-то было. От нудных нравоучений свекрови она могла передохнуть, только тогда, когда та уходила на работу.

Странной женщиной казалась ей свекровь. Часто Люба замечала, как Митрофановна молилась перед иконами утром и вечером перед сном. Она знала много молитв и соблюдала главные церковные праздники. Но вера в Бога не мешала ей проклинать почём зря всех, кто только пытался ей возразить в том или ином вопросе. Другого, кроме своего мнения, для неё не существовало. За злой язык и нрав все старались обходить её стороной, кроме её ровесника Иваныча, который жил в соседнем доме со своей больной женой.

Его жена заболела непонятной болезнью, когда как-то, раз из-за какой-то мелочи её стала проклинать на всю улицу, тогда ещё молодая Митрофановна. Как всем показалось на селе, что именно после этого понемногу силы стали покидать жену Иваныча. Куда только её он не возил и на что только в больницах её не проверяли. Но никто из врачей ничего особенного не находил. Но соседка так и жила на одних лекарствах. Вся деревня так и думала, что это проклятия ведьмы Митрофанихи довели её до такого состояния и побаивались её.

И только Иваныч мог угрожать Митрофановне и пугать её – ведьму, сожжением в её же доме, да и то, после полного перепоя от купленного у этой же ведьмы самогона. Любе было странно, почему у такой ненавистной всей деревней женщины покупают самогон. Почему её свекровь, так любящая своего сына, своим варевом спаивала его.

– Все пьют. И он всё равно пить будет. А поэтому пусть пьёт дома, а не как все по подворотням на троих соображают, а твоё дело, – поучала она невестку, – хорошо накормить его, ноги помыть и спать уложить.

– А сами-то вы ноги мужу мыли? – вспомнив рассказ тётки на свадьбе, как-то раз заикнулась Люба. О чём потом долго жалела.

Науськанный матерью пьяный Николай долго измывался над ней, обучая молодую жену, как надо уважать его мать.

Свекрови было всё не так и всё не то. Чтобы не делала молодая сноха, она обязательно должна была её унизить, оскорбить. Как уж Люба не старалась находить общий язык с этой грузной с тяжёлым злым взглядом женщиной. Как ни старалась угодить ей. И встанет пораньше и на огороде первая и по дому всё на ней. Да найдёт свекровь подвох там, где и не думалось. Всё равно на скандал выведет.

Казалось бы… Любила Люба тесто. И оно её любило. Пирожки всегда получались пышными, начинка вкусная, хотя и простая. Нравилось ей, и месить тесто. Делала это она по-своему, вопреки усмешкам и постоянным замечаниям свекрови. Затеяла как-то молодая сноха пироги. Вмешивая в опару муку, она всей открытой пятернёй собирала ещё жидкую смесь, которая приятно проходила через её пальцы, в ладошку и равномерно вымешивала тесто. Оно большими слоями отходило от стенок высокой кастрюли, а потом собиралось в ровный бухтящий пузырьками воздуха шар. Подошедшая свекровь, увидев процесс её вымешивания, возмутилась, крикнула сыну.

– Ты смотри, кого привёз! Она даже месить тесто не умеет! Кулаком все нормальные люди мешают, видишь? – она показала, как кулаком надо бить по тесту.

– А мне бабушка, всегда говорила, что тесто ласку любит. И с ним надо по-доброму обращаться.

– Небось, бабушка твоя неумехой была и ты такая же! А моя бабушка говорила, чтоб хороший замес получился надо, бить его до седьмого пота! До мокрых штанов. А раз непонятлива, так тебе надо заместо теста поддать!

В следующий раз свекровь приметила, что опару Люба начинает делать с взбивания «гоголь-моголя». Взбивает сахар с яйцами до полного его растворения. Люба пыталась объяснить, что школьнику известно, что сахар тяжёлый, его надо взбить до полного растворения, тогда пироги будут лёгкими, упругими.

– Ты эти барские штучки выкинь из головы, мы крестьянских кровей и приучены всё по своим правилам делать!

– В каждой семье свои рецепты, свои правила. Не нравится, сами делайте, – ответила ей молодая сноха. За что вечером опять была бита мужем до посинения за дерзость матери.

Что Любе было обиднее всего, пироги не залёживались. Свекровь кривилась, всячески стараясь показать какую гадость ей приходится поглощать. Но сама больше тесто не делала и пирогов не пекла. А Люба, от греха подальше, с тех пор ставила тесто только тогда, когда все спали. На рассвете. Но просыпаясь, уловив вкусный запах подходящей опары, свекровь неизменно справлялась:

– Как тесто делала, по-нашенски?

– По-вашенски, – чтобы отстала, отвечала ей Люба.

– То-то же, – раздражённо произносила свекровь.

Сколько раз Люба хотела уехать к родителям. Развестись. Однажды Николай так исполосовал её ремнём, что бросив всё и заняв на дорогу денег у новой подружки Маши, с которой работала вместе на дойке, она поехала домой. Но мать особо и не слушала рассказ дочери, постоянно прерывала её.

– Ну, что поделать, все мужики пьют, да бьют. И твой папаня меня охаживал. Уехала, приживайся. Мне ещё двоих пристраивать надо.

Через день приехал Николай. Просить прощения стал. Так мать и рада была, не знала, как выпроводить молодых. Отец, правда, поговорил с зятем наедине.

– Больше он тебя пальцем не тронет, а если тронет, ты доча, сразу мне сообщи.

– Нет, в родительский дом обратной дороги нет, – тогда решила Люба.

С рождением сына, бить муж стал её меньше, но пить стал больше. Придирки и упрёки свекрови удвоились. Люба разрывалась между вечно пьяным мужем, сварливой жестокой свекровью и малышом. Как-то, когда у Феденьки уже стали резаться зубки, она дала ему баранку, и не заметила, как малыш рассосал её своими белыми от воспаления деснами. Маленький кусочек застрял у него в горле. От услышанного детского кашля, у Любы задрожали руки. Забежав в комнату, она увидела сына с уже почти синим личиком. Следом влетела в комнату свекровь с криком:

– Убила! Убила кровинку! Она налетела на Любу и стала бить её, пытаясь схватить за волосы. У Любы, видно сработал материнский инстинкт. Она с силой оттолкнула свекровь и кинулась к малышу. Нажав на пухлые щёчки малыша, она указательным пальцем подцепила кусочек, застрявший в маленькой гортани. Сын схватил ртом воздух, кашлянув ещё раз, и освободил себя от смертельного куска.

Расплата наступила ночью, когда в комнату, где лежала на кровати Люба с малышом, зашёл давно уже пьющий на стороне и озверевший от рассказа свекрови о негодной невестке Николай. Схватив жену за волосы, он бросил её на пол. Падая, она ударилась головой об угол прикроватной тумбочки и на затылке появилась кровь, которая немного остудила пыл пьяного изверга. Кровь струйкой текла на ночную сорочку, но Люба не замечала этого. Она схватила маленького кричащего от испуга Федю и выскочила из дома.