Анна Маг - Андромеда

Были приглашены девчонки с курса, которые, по словам Соны, «не совсем с протухшими мозгами», бабушка с дедушкой, конечно, соседи (куда без них?). А вот еще про парочку гостей Сона умолчала. Не то чтобы боялась, что не разрешат, – не хотела лишних разговоров. Этой парочкой были Гурген с матерью. После первого неудачного свидания он приезжал только к училищу, кататься больше не предлагал – боялся отцовского гнева. А зачем портить отношения с будущими родственниками?

Сона определенно запала ему в душу. Еще тогда, в детстве, когда она словно пацанка гоняла мяч и не боялась синяков. Он, конечно, был постарше ее, но всего-то на четыре года. И первое чувство в себе сумел разгадать. Да, она ему нравилась. Сначала как младшая сестра, а потом все больше и больше, но то землетрясение заставило родителей уехать в Ереван. Привозили много тяжелых именно в столичные больницы, где было оборудование и хороший квалифицированный персонал. В них, как в знающих и опытных хирургах, очень нуждались, а потом и вовсе предложили остаться. Тогда это оказалось кстати. Тем более, что возвращаться было некуда.

Сона крутилась перед зеркалом. Уже девушка, но еще с еле уловимыми детскими чертами. Та же хрупкость, но с намеком на женственность. Еще осталось совсем немного подростковой стеснительности, но уже переходящей в женскую скромность. Сона пока не знала этого и не умела пользоваться своей красотой. Она только училась и подолгу изучала себя в зеркале. Мать стояла у входа в комнату и тайком наблюдала за своей девочкой. Ей, как никому, было известно, что еще через пару лет Сона превратится в роковую красавицу.

– Мама! – Сона резко повернулась, заметив в зеркале мать.

– Что, нельзя полюбоваться на тебя?

– Вот, полюбуйся, прыщ вскочил, и прям на носу.

– Это значит, что в нашу девочку кто-то влюбился. – Жанна, чмокнув Сону, открыла маленькую коробочку. В ней тут же засверкали две золотые бабочки.

– Какие красивые сережки!

– Это от нас с папой. На память.

Сона тут же надела их на свои маленькие ушки, и бабочки, словно живые, запорхав крыльями, уселись на нужное место. В это самое время раздался звонок. И началось…

Договорились все и сразу, чтобы весело и шумно. Папа уже открывал коньяк, и они с дедом смаковали, жмурясь от счастья, что вся их семья была вместе. Что сегодня они могут отметить день рождения Соны, веселясь от души. Ведь, однажды пережив весь тот ужас, уже навсегда запомнишь его и не сможешь не оценить такой бесценный дар – жизнь.

– А Гарик приедет? Он же обещал.

– Гарик очень хотел, но приедет на каникулах. – «Если мы сможем отправить ему денег на билет», – подумала Жанна, но промолчала.

– О! Еще гости! – обрадовалась Сона звонку.

Пришли Гурген с матерью. Жанна приветливо усадила их за стол. Виталик благосклонно налил немного коньяка – верх расположения. Сона заметила это и расплылась в улыбке.

– Это хороший парень, и семья что надо, – подмигнул дед.

Виталик вздохнул: ничего не поделаешь. Еще пару лет, и Сона упорхнет из родительского гнезда. Эта быстро замуж выскочит. Таков закон жизни, природы, человечества. Сидели долго и душевно. Сона играла на фортепиано, ей иногда подпевали или просто слушали. Расходиться не хотелось.

После дня рождения Гурген как бы легализовался. Он пару раз в неделю приезжал из Еревана и подвозил Сону домой. Два часа езды туда и обратно. Да он бы пешком прошел! Но тоже учился и ждал дни, когда мог пораньше уйти с лекций, чтобы поехать в Ленинакан к своей Соне. Все знали, но делали вид, что не замечают, с каким упорным постоянством Гурген приезжает за ней. А что делать? Не запретишь же? Да вроде серьезный парень и ничего такого не позволяет. Шли месяцы. С приходом весны и обострением чувств, впервые поцеловав Сону в машине, Гурген озвучил свое желание жениться. Решили поговорить с родителями. Дождавшись позднего вечера, чтобы все были дома, Гурген трясущейся рукой позвонил в дверь. Сона стояла рядом, словно впервые собиралась переступить порог родного дома. Хотя у нее имелись ключи, они ждали распахнутую дверь. Словно символ, словно дорогу в свою самостоятельную взрослую жизнь. Открыл отец с каменным лицом, он был какой-то поникший, словно уменьшился в росте.

– Дед умер.

Сона закрыла лицо руками и зарыдала, уткнувшись в грудь отца.

– Чем я могу помочь? – растерянно спросил Гурген.

– Ничем. Езжай домой. Нам нужно побыть с семьей.

Перед Гургеном закрылась дверь. Из квартиры раздавались рыдания. То затихали, то нарастали с новой силой. Постояв еще несколько минут, он спустился вниз. Был теплый весенний вечер. Зажигались первые звезды – холодные и яркие, неся свое сияние через миллионы световых лет.

Гурген по-прежнему забирал Сону с учебы. Разговор на тему «хочу жениться» постоянно возникал у обоих. Но они понимали, что сейчас говорить с отцом просто не имело никакого смысла. В данный момент обязательно будет отказ. А чувства бурлили. Сона прижималась к Гургену, сама себя отрывала от него и шла домой. Юность, горячая кровь и первые сильные чувства. Руки жили отдельной жизнью, гуляли под одеждой, открывали новые тайны. Сона краснела, но ничего не могла с собой поделать. Поправляя растрепанные волосы, она отнимала от себя нежные любимые руки и, возложив их на руль, командовала: «Поехали». Катались везде. Потому что не хотелось идти домой. Не хотелось расставаться. Хотелось быть вместе, двадцать четыре часа познавать друг друга, тонуть в ласках, поцелуях и нежности. Хотелось любить, как пить при сильной жажде.

Возраст – как река, берет начало из истока. Слабого и робкого ручейка. Перерастает, перерождается, набирает силу, знания, опыт, кипит, бурлит, проходит пороги, отбрасывая или принимая опыт. Запоминая или отвергая уроки жизни. Превращается в мощный поток. И вот она, зрелость – море. Море побед. Море ошибок, море друзей, море чувств. Но все это еще очень далеко. И Сона лишь в семнадцати метрах от ручейка – вчерашний ребенок.

– Сона, – как-то решился Гурген. – Я тебя украду.

– Как это? – раскрасневшаяся пылкая Сона сидела на переднем сиденье после жаркого поцелуя, и его лицо было так близко. Его любимое лицо. – Укради.

– Прямо сейчас! – твердо заключил Гурген. – Поедем в Ереван ко мне домой. И все. Кто нам уже сможет помешать или возразить?

– Я согласна. Я не хочу ждать. Ничего не хочу ждать. Хочу замуж за тебя.

– Любимая…

Они решили даже не заезжать домой. А зачем? Чтобы передумать или найти ненужный предлог? Нет. Красть так красть. Ленинакан – Ереван. Два часа счастья. Они смеялись и громко слушали музыку. Навстречу им открывались горы, теплый ветер ласково трепал волосы, и все было здорово: их идея, их дерзость, любовь, кураж, азарт.