Анна Александрова - Русская рулетка. Сборник рассказов

– Я не понимаю, – улыбнулась Кристина, приподнимаясь на одном локте и глядя на Михея с искренним удивлением.

– Наша игра в знакомство …. Я прихожу, узнаю тебя, ты узнаешь меня, мы знакомимся, флиртуем и ….

– Я ни во что не играла, ты мне просто понравился, и всё.

– Что значит, не играла? Ты не Марийка?!!

– Нет, я – Кристина. Я ведь сказала.

– О, Господи! – Михей подскочил с кровати, как ужаленный. – Она убьет меня!

Он начал судорожно натягивать разбросанную одежду, путаясь в рукавах и пуговицах.

– Наверное, она была той рыженькой в зеленом платье, – бормотал Михей. – Я ведь на неё сначала и подумал! О, Господи! – воскликнул он вновь и осел на кровать. – Тот мерзкий тип… он смотрел на неё… она могла подумать… а он… о, нет!

Михей обхватил руками голову и стал медленно раскачиваться из стороны в сторону.

– В чём дело? – испуганно прошептала девушка, натягивая простыню на обнажённое тело. – Объясни, что происходит! Я не понимаю ….

– Ты не виновата, – обречённо сказал Михей, перестав раскачиваться. – Просто мы с моей женой, Марийкой, только что обновили телоголограммы. Мы, как и положено по закону, делаем это не чаще одного раза в пять лет. Но каждый раз, когда мы меняем тела, мы делаем это отдельно друг от друга. Готовимся, подбираем образ, фигуру, цвет глаз, волос – всё делаем по-новому, и держим изменения в тайне друг от друга. А когда обновление происходит, мы играем в знакомство. Встречаемся здесь, в Hilton Plaza Марс, и пытаемся узнать друг друга, а потом… занимаемся любовью, как в первый раз. Вчера я решил, что ты Марийка! Ошибся впервые за столько лет!

Михей сокрушенно покачал головой. Он дотянулся до пиджака и вытащил из нагрудного кармана потрепанную цветную фотографию, напечатанную по старинке на глянцевой фотобумаге.

– Вот так я выгляжу на самом деле, – сказал он, протягивая Кристине карточку.

На стареньком фото были изображены двое – лысый дедок, с густыми бровями и серыми выцветшими глазами, а так же бабушка – божий одуванчик, лицо которой было усыпано тонкими лучиками морщинок, а на голове мелкими колечками вились в старомодной причёске белые волосы. Старики сидели прислонившись друг к другу и крепко держались за руки.

– Здесь нам ещё только по семьдесят, – сказал Михей вздыхая. – Тогда мы впервые решились попробовать жизнь в телоголограмме.

– И ты всё еще хранишь эту фотографию, старый дурак? – игриво промурлыкала красотка, прижимаясь к спине Михея. – Уж сорок лет прошло, пора бы и выбросить. Тем более, что я заказала новый голографический фотоальбом. Там все-все наши фотографии! Так что с юбилеем тебя, любимый!

– Марийка?!! Это было не смешно! – возмущенно воскликнул Михей, опрокидывая хохочущую девушку на кровать.

– А пялиться на рыжую девицу смешно? «Я ведь на неё и подумал сначала», – передразнила она тревожное бормотание Михея. – Смотри у меня!

Михей остановил её шутливое ворчание поцелуем.

Старая цветная фотография, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, падала на пол. Её полёт был плавным и размеренным, ведь здесь, на Марсе, сила притяжения почти в три раза меньше, чем на Земле.

Самую большую в жизни ошибку я совершила в тот день, когда купила горнолыжный костюм.

До тех пор лыжи я видела только по телевизору, и то, в те редкие минуты, когда моему брату удавалось отобрать у меня пульт и переключить канал с моим любимым сериалом на Спорт-ТВ.

Однако, как оказалось, горные лыжи это красиво, интересно и главное – модно. Все продвинутые люди страны, включая В. В. Путина, катаются на горных лыжах. И даже ненавидимая мною Светка из отдела маркетинга уже давно купила себе яркий костюм, лыжи и ботинки, вследствие чего у неё появился лишний повод поговорить с мужской половиной коллектива о том, «какой замечательный снег выпал на прошлых выходных», или «как здорово мы покатались на восточном склоне». Дура!

В общем, я нашла три веских повода заплатить немалую сумму русских денег за горнолыжный костюм – во-первых, он был моего любимого небесно голубого цвета, во-вторых, он не делал меня толстой, и, в-третьих… в-третьих, мне просто захотелось иметь этот костюм. А чем я хуже Светки? Нет, я не хуже, и вот поэтому я тоже в костюме. Только вот беда – для того, чтобы продемонстрировать окружающим это небесно-голубое чудо, надо как минимум приехать на горнолыжный курорт. Приехать то не проблема, благо он в часе езды от нашего города, но ведь там надо ещё и кататься.

И вот я, вся в голубом, в красивых солнечных очках и с прокатными лыжами подмышкой, выплыла к подножью склона. Впереди меня ждал бугельный подъемник. Кто не знает, что это такое, я объясню – это большая палка с перекладиной внизу, которая привязана к резиновому тросу. За неё надо садиться быстро и в движении. Она не останавливается, чтобы я могла с комфортом разместить на ней свою пятую точку. Более того, она не останавливается, даже если эта пятая точка соскользнула с нее посреди подъема! Я возненавидела швабру с первого взгляда. Когда она три раза подряд ударила меня по спине, а я так и не села, я возненавидела её втройне. С горем пополам и с помощью симпатичного инструктора, я всё же зацепилась за злополучную палку, и она медленно потащила меня вверх.

Почему никто не предупредил меня, что вовсе не обязательно подниматься на САМУЮ верхнюю точку?!?!!!

Если до вершины склона (не смотря на подлости швабры и трудности подъема) я вела себя стойко и с гордостью, изображая профессионального горнолыжника в небесно голубом костюме, то на высоте 1200 метров над уровнем моря наступил момент истины. Колени предательски затряслись, перед глазами пробежала вся моя замечательная и такая короткая жизнь. «Она пала смертью храбрых в борьбе за популярность» – вот что напишут на моем надгробии.

От страха запотели очки. Я посмотрела на ненавистный подъемник. Эта гадость работала только в одном направлении. Огляделась вокруг. Справа от меня стоял непроходимый сосновый лес. Прямо передо мной спускалась трасса, по которой летали эти психи-камикадзе. Слева я увидела торговую палатку, в которой продавали пирожки-чебуреки и что-то спиртное. Я глубоко вздохнула, перекрестилась и покатилась налево.

Что-то спиртное оказалось глинтвейном. Первый стаканчик я замахнула для смелости, второй для сугрева, третий, четвертый, пятый и ш-ш-шестой опять для смелости. Оторвалась от скамейки и направилась к склону. Посмотрела вниз. Вернулась к скамейке и заказала седьмой. Смеркалось.

Жить оставалось недолго. Вариантов у меня было много – целых три: умереть от разрыва мочевого пузыря, замерзнуть ночью на скамейке, или разбиться в свободном полете. Выбрала последнее.